Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11 - [111]

Где же? Не торопитесь. Здесь самое время нам поговорить-порассуждать о человеческой невнимательности. О нашей никудышной наблюдательности и о верхоглядстве. Почему, в самом деле, подосиновик и подберезовик называются именно так, а не иначе? Ведь эти названия утверждают нас в мысли, будто оба гриба строго привязаны к определенным деревьям — каждый к своему, единственному. Нет, эти жители леса далеко не так разборчивы, как можно было бы подумать. Вот писатель Ю. Дмитриев пишет, что в тополевом лесу он нашел подосиновики, отличающиеся от обычных только цветом шляпки — были они серыми. Сообщают об этом и другие. Ну ладно, тополь — это все-таки родственник осины. А береза? Бывает, что в чистых березняках, где осиной и не пахнет, находишь вдруг самые натуральные подосиновики. Как придирчиво ни осматривай — он, именно он, а не подберезовик. Вот только головной убор гриб себе перекрасил, сообразуясь с новой обстановкой: среди осин, полыхающих по осени багрянцем, он обычно и сам красный, а в сообществе берез, которые в листопад желтеют, бронзовеют и золотятся, светятся самыми разными палево-бурыми оттенками, до ржавости (но не грязной, а светлой), — здесь он уже нахлобучил желто-бурую папаху. Внимательно присмотревшись, найдешь и другие отличия, малосущественные, впрочем, но все же: у сожителя березы гуще, заметнее пунктирно-чешуйчатый рисунок на ножке. У «подлинного» подосиновика иногда и не поймешь: то ли черные крапинки по светлому фону, то ли наоборот. Чаще всего наоборот, а есть и экземпляры с явственно белыми хлопьями на темной ножке, а то и — с белыми по белому. Эту разновидность, эту форму гриба совсем недавно, уже в наше время, стали называть березовым подосиновиком. Сказанное отнюдь не означает, будто в каждом березняке найдешь «перелицованные» подосиновики. Легче найти их в смешанном лесу, где с березами соседствуют и хвойные деревья...

Это, замечу, один из самых легкодоступных секретов леса, и вовсе не он открылся мне при падении с валежины. Но — терпение. К сожалению, кое для кого в лесу все настолько просто и ясно, что и маленького секрета перебежчика к березам они для себя не открыли. Эту иллюзорную простоту леса, эту мнимую бесхитростность природы, это неприятие всяких тайн и сложностей воспели даже некоторые поэты. Не верите? Тогда вот, наглядно:

— Подари мне сказку, лес, —

Не жалей своих чудес! —

Эхо замерло вдали,

Унеслось на край земли.

И шепнула мне листва

Очень добрые слова:

— Вот тебе цветочек синенький,

Вот тебе цветочек розовый,

Под осиной — подосиновик,

Под березой — подберезовик.

Хотел этого или не хотел поэт М. Пляцковский, но, начиная со сказки, он разрушил все сказочное и таинственное. У него получилось, что истинная сказочность, истинные чудеса леса, в сущности, просты, их можно разъять алгеброй (даже не алгеброй, а арифметикой) примитивной гармонии и предельной ясности: под осиной — подосиновик...

Любопытно тут же процитировать и стихи другого поэта. У обоих совпали даже рифмы, но мысль разная, хотя сознательного, прямого спора с М. Пляцковским у В. Лившица нет. Скорее всего оба даже не знакомы со стихами друг друга, совпадение же в форме чисто случайное:

Сыроежек в лесу много синеньких,

Много желтых в лесу, много розовых!

Под березой растет подосиновик,

Под осиной растет подберезовик.

В. Лившиц увидел удивительное не в мнимой простоте, а в более сложных закономерностях, в некоем даже парадоксе. Но и подмеченное им — еще не высшая степень наблюдательности. Ибо, что касается подосиновика, то он вообще способен вести себя как самозванец. «Перебежки» к березам мы еще можем ему простить, но какой же, черт побери, он подосиновик, если порой растет и под хвойными деревьями! Вот тут-то мы и подходим к более тугому узлу противоречий древесно-грибного сожительства, к истинным тайнам, и сказкам леса.

Выше я писал, что природа однажды сама ткнула меня носом в одну из своих тайн. Это случилось в пихтаче, протянувшемся по одну сторону лесной дороги, уходящей от села Некрасовки в горы Малого Хехцира. Пихты поодиночке и небольшими группами встречаются там в разных местах, но чистых насаждений вблизи села мало. Вот только на одном участке вдоль дороги и тянется пихтарник. А по другую сторону — обычный лиственный лес с дубами и соснами. Там-то, в привычных местах, я и искал красноголовики, да маловато было их. Случайно сунулся под лапы пихт и, растянувшись на земле из-за «козней» буреломника, сделал поразившее меня открытие: подосиновик! Прилежные поиски показали: их там довольно много. То, что в пихтовом лесу влажнее и прохладнее, чем в лиственном, не проясняло ничего: ведь там обосновался «питомец осины».

В тот день я корил себя за плохую память, за леность и консерватизм. Читал же где-то в свое время о возможности найти «красненькие» в хвойном лесу, но мало искал; мало проверял и успокоился, ни разу не наткнувшись на осиновики в сосняках. Стоп-стоп! Почему только в сосняках? А писалось ли что о пихте? Что-то не припомнится.

Полез за справками. Да, чаще всего в самом деле упоминаются сосны, иногда елки, но обычно говорится обобщенно: в хвойных лесах. Вот в «Юном натуралисте»: кроме осинников — в березняках и среди сосен. Вырезка из «Сельской жизни»: «а также в березово-сосновых лесах». «Лесной календарь» на 1967 год: «как в лиственных, так и в хвойных лесах, под осинами, березами, среди елей и сосен...» А вот как у М. Пришвина: «В осиннике до того теснит осинка осинку, что даже и подосиновик норовит найти себе елочку и под ней устроиться посвободней. Вот почему, если гриб зовется подосиновиком, то это вовсе не значит, что каждый подосиновик живет под осиной... Сплошь да рядом бывает, что подосиновик таится под елками...»