Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11 - [109]

Вы сами можете убедиться в этом, отправившись в лес в подходящую пору. Когда же наступает она? Поэт Николай Глазков, прекрасный знаток грибов, в одном из своих стихотворений писал:

Апрель ценю и понимаю,

Люблю его не меньше мая,

Его хвалю за добрый нрав.

Кто лесом побредет в апреле,

Сморчки найдет у старой ели,

Архиприлежно поискав.

Апрель — это применительно к европейским районам страны. У нас сморчки появляются обычно в середине мая, реже в первой декаде месяца. Во всем остальном можно руководствоваться стихами поэта. Особенно советом проявить в поисках архиприлежность.

2. Заполыхали красные береты

Забраться в лес, во мхи, во травы,

Где под пятою белых рощ,

Как изумрудная оправа,

Скрутились папороть и хвощ.

И опуститься на колени,

И подосиновик сорвать,

Храня святое ощущенье —

Лесного мира благодать.

В. Нефедьев

«Гляди под ноги!» — часто напоминаешь своим спутникам, да и самому себе тоже. И не в том смысле, что легко пройти мимо гриба, не заметив его. В наших приамурских лесах надо смотреть в оба, чтобы не споткнуться о невидимую в траве кочку, не угодить ногой в петли, расставленные травянистыми и деревянистыми лианами. Зеленые косматые гривы жестких осок, прошлогодняя сухая ветошь, гибкие ветви ползучих кустарничков — это силки, приготовленные лесом для пришельца. А поверх трав — уже другая вязь: смыкаются бересклет и калина, шиповник и леспедеца, раскачивается карагана. А выше простерлись во все стороны ветви деревьев. Это еще не чащоба, не дремучесть — самый обыкновенный пригородный лес. И деревьев-то старых, внушительной величины, почти не видать, но все равно лес плохо просматривается в глубь. Озабоченный тем, чтобы не споткнуться в травянистых и кустарниковых джунглях, ты не всегда и замечаешь-то, какие вокруг тебя деревья. Пасмурно, и все стволы кажутся одинаково темными. Шершавокорые дубы, корявые черные березы... Даже те деревья, чья кора вблизи выглядит более или менее светлой, в отдалении как бы пропитываются жидким сумраком: их лохматая или трещиноватая «кожа», поглощая неяркий свет, отражает лишь потоки тусклости. Однако глаз сразу улавливает издали прожекторный блеск редких белых берез. Но самое удивительное — это то, что ты замечаешь и зыбкое мерцание островков осинника, почти не выделяющееся на общем фоне. Вот шеренга маньчжурских орехов — они посветлее осин, вот клены — беловатые пятна на их стволах сразу же отмечаются даже боковым зрением. А что осины? Так, размытый контур группировки из бледно-зеленоватых колонн, и еще нет уверенности, что там не светло-пепельные бархаты.

И все-таки «вышколенный» глаз грибника по каким-то неуловимым признакам отличает эту осиновую белесоватость от всякой другой. И в тот же момент ускоряется шаг, ты впиваешься взором в ту размытую, дрожкую пелену.

О, этот призрачный, слабый, неверный свет осиновых рощ! Его не воспевали поэты, которым больше по душе радостное молочное сияние белых берез. Но в тихой болезненной бледности осин, в их расплывчатом проявлении на отпечатке лесного кадра есть что-то сродни рождающемуся в муках рассвету. Это еще не сам рассвет, а предрассветье, робкое отбеливание узкой тесемочки ночи на горизонте. И в душе грибника тоже рассветно зарождается и понемногу крепнет надежда на близкую удачу. Туда, туда, к осинам — там рассвет полыхнет зарей и брызнет малиновым солнцем. Да, именно ярким солнцем вспыхивает высунувшаяся из травы круглая шапка подосиновика.

Сколько трепетных рук прикасается каждый год к этому красивому грибу! Для скольких горожан является он живым олицетворением микологической ценности леса, в частности осинника! Есть очень много людей, плохо знающих все остальные грибы, но подосиновик известен всем. Счастливы те, кто еще в детстве соприкоснулся с ним, кто пережил бурную радость неожиданной находки чуда под деревом.

Иногда зимними пуржистыми вечерами, поставив на стол миску с солеными или маринованными грибами, мы начинаем вспоминать о прелестях летних лесных походов. Жена ревниво проверит, не забыли ли мы, что самый крупный из подосиновиков, когда-либо найденных нашей семьей, был обнаружен именно ею. Хотя я и сомневаюсь в этом, припоминая своего великана, о котором почему-то за давностью лет забыли, но все-таки с готовностью подтверждаю: да, мамин гриб самый большой был... Порой не удержишься, чтобы не спросить у сына или дочери! «А помните, вы еще малышами были, как на Воронеже...» О, еще бы, они помнят, прекрасно помнят! Сына тогда решительно невозможно было заставить собирать опята: эти тонкошляпые неяркие грибы его совсем не привлекали, и он убегал от нас подальше, в густой осинник, откуда поминутно кричал: «Еще один! Вот какой!»

Да разве только детей радует красота этого гриба? Посмотрите, какая у него стройная высокая ножка, вся в темных крапинках-чешуйках. Невиданный чешуйчатый мрамор, да и только. Но не холодный полированный мрамор, а живой, теплый, слегка шершавый.

Шляпка у подосиновика красного или оранжевого цвета всевозможных оттенков, бывает даже светло-розовой и почти золотистой. Это и в самом деле солнце в разные моменты утра и вечера. Но прав и поэт Валентин Солоухин, увидевший в грибе сходство с янтарной луной!