Дали глазами Аманды - [21]

Катрин Денев была одной из таких актрис. Дали повел ее к Лассеру. Мы сидели за тем же столом, за которым я сидела с ним в первый раз. Шел снег. Денев была очень красивой и очень сдержанной. Дали делал все, чтобы заставить ее покраснеть, рассказывал сальные истории. Потом он пригласил ее на чай, чтобы прочитать печально известную пьесу, но я думаю, что она почуяла ловушку, потому что не сдержала слова и не пришла в «Мерис».

В каждое свое пребывание в Париже он извлекал эту трагедию, чтобы прочитать ее актрисам, появлявшимся в гостиной. Все остальное время манускрипт хранился в чемоданчике, закрытом на ключ.

В это время развернулась рекламная кампания корсетов и бюстгальтеров, и мое изображение красовалось на парижских автобусах и в метро. Дали заявил, что во время своей прогулки по Парижу был счастлив видеть меня улыбающейся ему сразу с нескольких автобусов, и попросил у меня один рекламный плакат, чтобы отвезти его в Кадакес. Из-за его мании обращаться к своим знакомым женщинам в мужском роде — Людовик XIV, Ангел, Дофин — все вокруг поверили, что его окружают переодетые юноши, и он, конечно, ничего не сделал для того, чтобы это опровергнуть. Он готов был трубить повсюду, что его Аманда — Моисей, его отец, Рене Кревель, короче говоря, ангелоподобное существо — все в мужском роде. В результате в один прекрасный день журнал «Minute» сообщил, что новая муза Дали — переодетый юноша. Эта легенда мгновенно облетела весь Париж, раздула пару скандальчиков, и бедная Катрин Арле имела несчастье «продать» меня производителям бюстгальтеров! Я пыталась представить эту неприятную ситуацию Дали как настоящее бедствие:

«Но вы должны радоваться, моя милая, — отвечал он, — теперь все будут вдвойне заинтригованы еще больше ухаживать за вами. Впрочем, я вам уже говорил, что вы не юноша и не девушка. Вы ангел, архетип. Только я один почувствовал чистоту вашей души. К тому же вы никогда не потеете, вот еще одно доказательство того, что вы не висцеральное существо, как другие женщины, которые делают эмбрионов. Иногда я даже сомневаюсь в вашем существовании, настолько вы эфирны…»

Тот факт, что я не потею, его чрезвычайно впечатлял. Он касался набалдашником трости моих подмышек, как будто хотел измерить мне температуру, и опускал трость через несколько секунд. Затем он внимательно ее осматривал и произносил следующее:

— Ровно ничего, вы пахнете дроком и цветами. Это тот самый запах меда, которым благоухает Кадакес каждой весной.

Этот факт или эта идея фикс привел к тому, что всю зиму в Нью-Йорке Дали разрабатывал теорию запахов, которую он мне поведал в апреле, после своего возвращения. Он штудировал старые книги, в которых говорилось об аромате святости, исходившем от некоторых мучеников, и о запахах, образовавшихся в результате химической реакции, протекающей в разлагающемся теле. Запах фиалки, исходящий от некоторых останков, был искусственно воспроизведен в лаборатории. После всего этого Дали окончательно убедился в связи между запахами, исходящими от человеческого тела, и моральными качествами индивида, поскольку только мистические существа не пахли плохо.

Как он это делал всю свою жизнь в отношении Галы, он стал приписывать мне исключительные и единственные в своем роде качества, и все, что меня касалось, приобрело первостепенное значение. Впрочем, он сам признавал, что занимается «кристаллизацией», о которой писал Стендаль, приводя в качестве примера ветку, которую обронили в соляных копях в Зальцбурге, а потом нашли, покрытую кристаллами, как драгоценными камнями.

Глава 8

Заключительная часть интервью, данного Гильому Аното для «Пари-Матч» 19 октября 1968 года: «Кто знает? Может быть для того, чтобы не стать мучеником, избиваемым камнями, Дали рядился в одежды сумасшедшего. Конечно, сейчас уже не побивают камнями эксцентричных людей. Но, обряженный таким образом, он мог в полной безопасности говорить нам истины, идущие вразрез со всеми нашими условностями и привычными истинами».

В течение всей зимы, проведенной вдали от него, я думала о наших отношениях. Дали казался влюбленным в меня. Или он только делал вид, извлекая выгоду из моего присутствия, потому что я казалась ему наиболее интеллигентной из его придворных? Может быть, я просто подвернулась ему под руку как раз в тот момент, когда Гала, утомленная светским образом жизни, захотела немного побыть одна и предоставила его моему обществу? Но чего он хотел от меня? Я не собиралась выйти за него замуж, я не намеревалась даже спать с ним. Да и что бы я извлекла из этого? Он не осыпал меня подарками, не давал мне денег. Наоборот, я тратилась, чтобы сопровождать его. Да стоило ли вообще находиться рядом с ним? Он был жесток со своими друзьями, властен со мной. К тому же он символизировал собой многие вещи, которые я ненавидела: деньги, роскошь, условности, рутину, иногда фашизм, часто лицемерие. Даже его гениальность меня не привлекала. Конечно, я ценила его картины, но далеко не все. Я не прочитала ни одной его книги, и его теории часто казались мне искусственными. Фактически у меня не было причин видеться с ним. Конечно, если я не была влюблена в него.