Далеко от яблони - [43]
– Неправда. Ты меня ущипнула!
Майя пожала плечами.
– Это называется словесные оскорбления. Оставь уже Хоакина в покое.
– Да? Прошу прощения. – Грейс посмотрела на брата. Правда, она по-прежнему кусала губу, а стало быть – Майя это знала, – собиралась выдать что-то еще. Что-нибудь столь же блестящее. – И все-таки я считаю, мы должны познакомиться с нашей биологической матерью, – объявила она.
Ну вот опять, устало подумала Майя.
– Черт, ни за что, – отрезала она. – Ни за что и никогда. И хватит уже об этом. Глупость какая.
– Никакая не глупость! – горячо возразила Грейс. – Наоборот, очень разумное предложение.
Майя перевела взгляд на Хоакина. Тот, судя по выражению лица, предпочел бы оказаться в авто с заглохшим мотором посреди скоростного шоссе, нежели сидеть в эту минуту между сестрами.
– Поддержи меня, – попросила она.
В ответ Хоакин лишь посмотрел на Грейс, показывая пальцем на Майю.
– Слышала, что она сказала?
– Большое спасибо, – выдохнула Майя и, откинувшись на спинку стула, взяла свой стаканчик.
– Нет, так не пойдет. – Грейс, кажется, разозлилась. – Хоакин, будь добр, скажи мне, почему ты этого не хочешь, а не тычь пальцем в Майю. Так нечестно. Эта женщина – и твоя мама тоже.
– Нет, – пробормотал Хоакин. – Она давным-давно перестала быть моей мамой.
Майя посмотрела на Грейс, красноречиво вздернув бровь: дескать, вот видишь?
– Грейс, если ты хочешь ее найти, пожалуйста, – продолжал Хоакин. – Я тебя не отговариваю. Мне вообще все равно, просто не хочу в этом участвовать. Я сам знаю, когда кому-то не нужен, ясно?
– Грейс, может, поделишься, как прошла твоя неделя? – предложила Майя. – Мои родители разводятся, Хоакина хотят усыновить, так что давай, выкладывай что-нибудь стоящее, а если еще раз скажешь «Я хочу найти нашу биологическую маму», я ущипну тебя больнее.
Досада на лице Грейс сменилась задумчивостью. Наконец она произнесла:
– Я побила одного чувака в школе и теперь до конца года буду на домашнем обучении.
Признайся она, что ее арестовали за разведение слонов на заднем дворе, Майя и то удивилась бы меньше.
– Ты… что? – вырвалось у Майи. – Нет, ты не могла такого сделать. Я тебе не верю. И Хоакин тоже не верит.
– Я верю, – мягко сказал Хоакин, указывая на кисть правой руки Грейс. На большом пальце темнел синяк, а на среднем Майя заметила затянувшуюся ссадину. – При ударе не подогнула большой палец. Мило.
– Все произошло очень быстро, – пожала плечами Грейс.
– Ты в самом деле ударила парня? – Майя пожалела, что не знала об этом до того, как ущипнула сестру. – А зачем подгибать большой палец? Грейс у нас тайный боксер?
Грейс тоскливо усмехнулась и заслонила глаза ладонью.
– Уж точно не тайный.
– Когда бьешь кого-то, нужно прикрывать большим пальцем фаланги среднего и указательного, вот так. – Хоакин показал Майе сжатый кулак. – Удар получается более сильным, и при этом ты не травмируешь руку.
– Мне это не пригодится, – настаивала Грейс, зато Майя рядом с ней кивнула, довольная полезным советом.
Познания Хоакина в этих вопросах ее впечатлили. Наверное, здорово расти под защитой сильного старшего брата, который научит приемам самообороны, будет таскать тяжести, находить под кроватью и в холодильнике пустые винные бутылки. Майя обнаружила еще одну в ведерке с чистящими средствами под мойкой и не сказала об этом Лорен.
– За что ты его приложила? – спросила она у Грейс. – Он тебя лапал? – Если так, то она сама отыщет этого гада и еще раз вломит ему за сестру (не забыв при этом подогнуть большой палец).
– Он… – Сейчас Грейс выглядела такой же напряженной, как Хоакин чуть раньше: беспокойно ерзала и кусала губу. – Он говорил ужасные гадости про мою семью. Такое спускать нельзя.
– Семья – это важно, – вставил Хоакин.
Майя кивнула. Хотя… Насколько важно? Ее семья, к примеру, разваливается на части.
Поздним вечером, когда она залезла под одеяло, в доме царила блаженная тишина. Лорен уже спала. До этого они вместе смотрели телик, а мама наверху разговаривала по телефону. Майя слышала голос, но слов разобрать не удавалось, и потому было непонятно, заплетается мамин язык или нет. Лорен привалилась к сестре на диване и даже не пискнула, когда Майя переключилась со свадебного реалити-шоу на дурацкий фильм, дешевую романтическую комедию, виденную уже сто раз.
Она отправила Клер несколько сообщений, но та молчала, и теперь темный ползучий стебель словно бы опутывал Майин мобильник, не пропуская эсэмэски Клер. Разумеется, причин, по которым Клер не отвечает, могло быть миллион: делает уроки, наказана, сдохла батарейка, ушла в кино с бабушкой, да что угодно, – и все равно Майя упорно поглядывала на телефон и, перечитывая свое сообщение, оставшееся без ответа («Папа от нас съехал»), все больше и больше злилась.
К тому времени, когда ее голова наконец коснулась подушки, Майя ощущала страшную усталость. Сперва она даже порадовалась – в кои-то веки не слышно приглушенных звуков семейного скандала, – но после целого часа безуспешных попыток заснуть осознала, что тишина в доме слишком громкая. Мертвая. Теперь Майя слышала почти каждый звук, включая малейшие стуки и шорохи, навевавшие мысли, что кто-то пытается пробраться в дом. Нелепость, конечно. Майя живет едва ли не в самом безопасном (кое-кто, в том числе она сама, сказал бы,
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
Парень со странным именем Плутон мечтает полететь на Плутон, чтобы всем доказать, что его имя – не ошибка, а судьба. Но пока такие полеты доступны только роботам. Однажды Плутона приглашают в экспериментальную команду – он станет первым человеком, ступившим на Плутон и осуществит свою детскую мечту. Но сначала Плутон должен выполнить последнее задание на Земле – помочь роботу осознать, кто он есть на самом деле.
Сон, который вы почему-то забыли. Это история о времени и исчезнувшем. О том, как человек, умерев однажды, пытается отыскать себя в мире, где реальность, окутанная грезами, воспевает тусклое солнце среди облаков. В мире, где даже ангел, утратив веру в человечество, прячется где-то очень далеко. Это роман о поиске истины внутри и попытке героев найти в себе силы, чтобы среди всей этой суеты ответить на главные вопросы своего бытия.
Что такое дружба? Готовы ли вы ценой дружбы переступить через себя и свои принципы и быть готовым поставить всё на кон? Об этом вам расскажет эта небольшая книга. В центре событий мальчик, который знакомится с группой неизвестных ребят. Вместе с ним они решают бороться за справедливость, отомстить за своё детство и стать «спасателями» в небольшом городке. Спустя некоторое время главный герой знакомится с ничем не примечательным юношей по имени Лиано, и именно он будет помогать ему выпутаться. Из чего? Ответ вы найдёте, начав читать эту небольшую книжку.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.