Далеко от яблони - [27]

Джейни и Рейчел удалились; Грейс просунула большие пальцы под лямки рюкзака и скинула их, как будто избавилась от предателей, затем подхватила рюкзак и двинулась вверх по склону к учебному корпусу. Идти почему-то было даже тяжелее, чем во время беременности. В последний месяц перед родами она перемещалась по школе, пыхтя и отдуваясь (а еще 982304239 раз бегала в туалет, потому что Персик охотно укладывалась на ее мочевой пузырь, как на удобную подушку), однако сейчас и вовсе едва переставляла ноги, словно нижние конечности пытались предостеречь мозг: не ходи туда!

Предостережению следовало внять, но Грейс поняла это слишком поздно. Войдя в кабинет перед самым звонком, она сразу приковала к себе всеобщее внимание. К этому Грейс была готова, насколько можно быть готовой выдержать взгляды тридцати пар глаз, одновременно устремленные на тебя. Она улыбнулась стене позади Зака Андерсона – пускай думают, что кому-то, – а потом миссис Мендоса подошла к ней, положила руку на плечо и сказала: «Грейс, мы тебе очень рады», и Грейс внутренне приказала себе: только не плачь, не плачь! Сработало. Слезы отступили, комок в горле опустился обратно в желудок.

«Спасибо», – только и сказала вслух, прежде чем сесть за парту. «Шлюха» – было вырезано на пластиковой поверхности «под дерево». Грейс не знала, адресовано ли это слово ей, другой девушке, или же просто является продуктом деятельности скучающего юнца со скудным словарным запасом и избытком свободного времени. «Слушай, – мысленно обратилась к неизвестному автору Грейс, – в конце концов, это кабинет английского. Мог бы поработать над синонимическим рядом, написать, к примеру, потаскуха, блудница или хоть шалава».

– Грейс?

Она подняла глаза. Миссис Мендоса смотрела на нее с улыбкой – так улыбается пастор у койки больного в госпитале: благожелательно, но с тайным желанием продезинфицировать руки.

– Я спрашиваю, не против ли ты несколько дней поработать над учебным материалом в библиотеке, чтобы немного подтянуться?

– А? Да-да, то есть нет, не против.

Сзади захихикали. Кажется, Зак. И Мириам-Чью-Фамилию-Грейс-Никак-Не-Могла-Запомнить. Когда за твоей спиной постоянно смеются, со временем учишься определять источник по звуку.

– Жалко, я не могу родить ребеночка. – Ну точно, Зак. – Откосить от домашки. Везуха!

– Фу, чудовище. – А это опять Мириам. Сперва Грейс решила, что реплика прозвучала в ее защиту. Она уже собиралась обернуться и поблагодарить одноклассницу улыбкой, но тут до нее дошел истинный смысл сказанного: Мириам произнесла «Фу, чудовище» так, как девочки обычно говорят с мальчиками, когда хотя их поддразнить, типа «Ты ужасен, но все равно мне нравишься, и я готова с тобой замутить, хотя чувств в тебе не больше, чем в комке грязи».

С другой стороны, вправе ли Грейс судить? Последний парень, с которым «замутила» она, сделал ей ребенка, бросил и в то самое время, когда она рожала, преспокойно отправился на школьный бал. Так что вряд ли стоит осуждать Мириам за неверный жизненный выбор.

Интересно, что ответила бы Заку Майя, окажись она на месте Грейс? Грейс была знакома с сестрой совсем недолго, однако не сомневалась, что Майя ворвалась бы обратно в школу подобно тому, как львы врывались на арену Колизея в Древнем Риме: с оскаленной пастью и выпущенными клыками. Грейс как будто подпиталась ее энергией.

– Надо же, – обернулась она к Заку, – какой ты наблюдательный! – Разумеется, выглядела она не кровожадным львом, а хнычущим котенком.

Фыркнув, Зак снял бейсболку и пригладил волосы, потом нахлобучил ее обратно и бросил:

– Точняк, залетная!

– Зак, ну в самом деле, – кокетливо проговорила Мириам.

В эту минуту Грейс что угодно отдала бы за возможность схватить Мириам за плечи и трясти, пока у той башка не отвалится. Но тут вмешалась миссис Мендоса («Зак, сними головной убор, ты ведь знаешь правила поведения на моих уроках»), Грейс взяла ручку и открыла тетрадь. Держись естественно, велела она себе.

Она продержалась естественно до конца первых двух уроков (английского и химии продвинутого уровня), а на третьем все пошло наперекосяк. В смысле, полетело к чертям.

Третьим уроком в расписании стояла история США. В одной группе с Максом.

Судя по выражению его лица, Джейни была не единственной, кого огорошило возвращение Грейс. Макс веселился в компании Адама, одного из своих дружков, а когда она вошла в класс, выпучил глаза от изумления и стал похож на персонажа мультика. Не испытывай Грейс к нему такой ненависти, наверное, она бы рассмеялась, но на деле ощутила лишь глухое злорадство от того, что застала его врасплох. Насладилась мыслью о том, как приятно было бы держать Макса в постоянном напряжении, выскакивать перед ним, когда он меньше всего этого ожидает, до конца жизни преследовать его эдаким живым призраком.

Грейс понимала, что такое едва ли возможно, и все-таки с ее появлением в классе все разговоры мгновенно стихли, а взгляды заметались между нею и Максом, точно урок внезапно превратился в новую серию мыльной оперы и в тихий городок нежданно-негаданно вернулся злобный близнец, которого все давно считали мертвым.