Далеко-далёко - [25]

– Тимка, ты куда запропастился? – высунулась в окно мама.

– Уже иду!

Наконец-то Наташка меня заметила. Она махнула рукой и направилась в мою сторону. Я быстренько забежал в дом отдать маме яички и выскочил назад. Наташка уже стояла у порога.

– Тимка, мне очень нужна твоя помощь. Поможешь?

– О чём речь?! Я всегда к твоим услугам, – я попытался изобразить рыцаря.

Наташка развернулась и, ничего не сказав, помчалась к себе домой.

– Странная она сегодня какая-то, – пожаловался я курам.

Но они совсем не хотели со мной общаться. Наверное, за яйца обиделись. Ну и ладно.

Через минуту появилась Наташка с трёхлитровой банкой в руках. В прозрачной воде плавала синяя рыбка с огромными глазами. В жизни не видел такой красивой рыбки.

– Тимка, мне надо к отцу, а рыбку некому кормить. Поможешь?

– А откуда она?

– Это мне мама передала. Только я на полдня к отцу пойду. Там, на ферме, моя помощь нужна.

– Да не вопрос! Я самый лучший кормитель рыб в мире!

– Спасибо тебе, Тимка! Вот, в ведёрке, корм для неё. Ну, я побежала, а то папа уже заждался.

И она унеслась, как вихрь.

Я отнёс банку с рыбкой к себе в комнату. Тут во дворе нарисовался Томка.

– Тим, пошли на дамбу?

– Не, не могу, – вышел я во двор к другу. – У меня задание важное.

– Какое?

– Наташка попросила за её рыбкой поухаживать. Ну, покормить и всё такое.

– Что за рыбка?

– Красивая, в банке.

– Да ладно! У меня таких рыбок полная река!

– Нет, Томка! Это не те рыбки. Наташкина синяя с большими глазами. Даже я такую никогда не видел.

– Как это синяя и с большими глазами? Больная, что ли?

– Сам ты больной! Идём, деревня, покажу.

Томку не надо было приглашать два раза. Он вбежал в комнату раньше меня.

– Ух ты, какая!

Грязные руки потянулись к банке.

– Не тронь! Видишь, тут и название на баночке написано. Китайский окунь.

– Прикольно! Какие у этих китайцев смешные рыбы. А ты её уже кормил?

– Нет.

– Так чего ждёшь? Хочешь, чтобы она от голода умерла? Окуни – они знаешь какие прожорливые? Чем кормить-то будешь?

– Наташка корм оставила. Специальный.

Я взял щепотку корма из пластикового ведёрка и кинул в банку. Рыбка подплыла, но есть не стала.

– Может, ей мало? – засуетился Томка. – Насыпь ещё.

Я кинул целую горсть, но рыбка не ела.

– А ну-ка дай мне этот корм.

Томка зачерпнул корм из ведёрка и попробовал.

– Фу, какая гадость! Он, наверное, испортился. Конечно, рыбка не хочет его есть. Она что, глупая, что ли?

Я тоже решил поверить. Взял щепотку и положил на язык.

– Фу, да это отрава!

– Да уж. На, закуси, – Томка взял со стола пирожок с вареньем.

Половину откусил, а вторую протянул мне. Вкус смородины сразу перебил противный вкус корма.

– Томка, а может, её тоже пирожками накормить?

– Нет, ты что! – у Томки даже очки на лоб полезли.

Он прислонил нос к банке и стал рассматривать рыбку.

– Написано – окунь. Значит, её можно кормить, как окуня, – авторитетно заявил Томка.

– А что ест окунь?

– Червяков всяких, гусениц, кузнечиков. В общем, разную мелюзгу.

– А где я их возьму?

– Значит так: я иду копать червей, а ты пока покорми её хлебом, чтобы она не сдохла.

– Ага. Только я пойду, белый хлеб возьму, или лучше бул к у.

Том побежал к себе искать червей в навозной куче. А я притащил из кухни свежую булку и стал крошить её в банку. К моей огромной радости, рыбка подплыла к крошкам и начала кушать. Но съела она мало и уплыла на дно. Через десять минут прибежал Томка.

– Ну что?

– Пару крошек съела, а больше не хочет.

– Всё правильно. Это прикормка называется. Окунь хлеб не очень любит. Через час надо рыбке дать нормально поесть. Вот только червяков мало. Всего два. На улице жарко, вот они на глубину и ушли. Теперь не докопаешься.

– И что делать? Разве ей два червяка хватит?

– Давай, пока она спит, кузнечиков наловим? Ты испорченный корм высыпь, а мы в ведёрко свеженького наловим. Потом Наташке отдадим, пусть свою рыбку нормальной едой кормит.

Я высыпал всё содержимое ведёрка в мусорник. Не дай бог, ещё куры этот просроченный продукт склюют. Помахав на прощание рыбке рукой, мы с Томкой помчались в поле. Солнце жарило вовсю. В траве скакало куча разной живности. Я поймал четырёх кузнечиков, одного жука и трёх гусениц. Томка наловил ещё больше. Наташино ведёрко было наполнено почти до верха. Прошло уже больше часа. Как раз время кормить рыбку.

Вода в банке стала почему-то мутной, а рыбка всё ещё лежала на дне. Я щёлкнул по банке пальцем – никакой реакции.

– Спит ещё. Наверно, хорошо наелась.

– Да чем это она наелась? Хлебом, что ли? Надо будить, – сказал Том и затряс банкой.

– Эй! Ты чего ей шторм устроил? Она ведь домашняя! Ещё, чего доброго, от страха умрёт!

Я выхватил у Томки банку и поставил на стол. Рыбка зашевелилась и всплыла.

– Вот видишь, проснулась. Давай кормить.

Мы кинули в банку всего по чуть-чуть. Рыбка поплавала между шевелящимися червяками и кузнечиками, но ничего не съела.

– Они слишком большие для неё, – сообразил Томка. – Надо на кусочки поделить.

– Вот ты и дели. Не могу я эту живность разрывать.

Томка хладнокровно разделил на кусочки червяка, оторвал ножки и голову у кузнечика и жука и сделал из гусеницы кашу. Все эти детали он кинул в банку.