Дача Долгорукова (хроника пятидесятых) - [53]

Володе нравилось ночевать в гостинице. Он не хотел возможности повторения брачной ночи. Ему это казалось изменой первой женщине.

Однажды молоденькая студентка агротехникума Ирочка пригласила в дом родителей на ночлег сразу троих ребят: Володю, Юру и Николая. По всему было видно, что Юра ей нравился, но она старалась и виду не подать, полагая, что о ее отношении к музыканту никто не ведает. Володя лег на раскладушке, а Юрка с Колькой - на двух спаренных скамейках, накрытых матрацем и поставленных к стенке. В этой же комнате спали и родители Ирочки, еще совсем не старые колхозники. Сама же Ирочка ночевала в другой комнате. Володя не мог уснуть всю ночь. Сначала приходила Ирина и, присев на краешек спаренных скамеек, долго шепталась с Юрием ( тут, надо сказать, и Кольке было не уснуть); потом Ира ушла, но так захрапел ее батя... А потом к бате подключился Николай, и трудно было определить, кто из них сильнее храпит: Ирин отец или Володин друг. А Юрка вроде бы спал спокойно. Володя уснул, когда уже надо было вставать, а хозяйка (мама Иры) уже полчаса, как хлопотала по хозяйству.

Зато в другой раз, когда тоже ночевали в крестьянской избе, Володя выспался, как в детстве. Девушка, которая привела ночлежников к дедушке с бабушкой, жила с родителями в другом доме. Одной помехи уже не было. Володя лежал на лежанке возле печки, а Николай и баянист Вадут Сафин лежали на печке. На старинной деревянной двуспальной кровати с резными шишаками спали дед и баба. Они не храпели. И Колька не храпел. Там, на печке было уютно, Володя тоже хотел было там расположиться, но троим было тесновато. На печке в сетках и просто связками-косицами висело много репчатого лука. Утром, когда Володя проснулся, на печке велась беседа, Колька читал Вадуту стихи:

- На печи вдвоем не тесно,

Мой товарищ спит со мной.

Пахнет луком, пахнет детством,

Пахнет русской стариной.

Колька и Вадут, видимо, тоже выспались хорошо. Правда, это удавалось не всегда.

До железнодорожной станции Батецкая (поселок Батецкий) они на лыжах не дошли. За ними был выслан небольшой автобус, который встретил их и привез прямо к Батецкому дому культуры. Сдав лыжи и вещмешки местному завхозу, ребята гуськом вошли в концертный зал. Несколько передних рядов стульев были убраны, так что зал, если вернее сказать, был концертно-танцевальным. Входили курсанты под марш "Прощание славянки", исполняемый батецкими музыкантами. Сцена в доме культуры была высокая. В глубине ее стояло черное пианино. Внизу, у самой сцены - еще одно пианино, за которым при исполнении марша находилась тоненькая нежная девушка, как позже выяснилось, преподаватель английского языка и ведущая немечающегося вечера. Впрочем, уже начавшегося. Пока музыканты исполняли еще один номер, ведущие успели ознакомиться с программами друг друга и составили общую программу вечера. В столовую при доме культуры ходили по мере высвобождения от исполнения номеров. В этом

отношении сложнее всех было оркестрантам и конферансье. Но все поужинали нормально. Номера самодеятельности сменялись танцами, танцы - викторинами, викторины снова заменяли концертные номера и так далее.

Симпатичная ведущая буквально покорила курсантов. Володя, впервые увидев ее, подумал: "Как соломинка, или принцесса на горошине". Но потом это мнение изменилось. Особенно восхищался ей Юра Иванов. И понятно: две родственные музыкальные души. Она же вообще была очарована Юркиной игрой, но более, и это было заметно всем, она очаровалась не игрой Юры и не им самим, а оркестровым барабанщиком Толей Щипаревым, красивым двадцатидвухлетним курсантом. Ее интерес не ускользнул и от внимания самого Толи. Они довольно быстро поняли друг друга.

Володя танцевал с разными партнершами. Танцевал он красиво. И пропускал танец только, когда сам, с оркестром или сольно, исполнял на кларнете какую-либо вещь. Приятно было не только танцевать, но и наблюдать за танцующими. Он, пожалуй первый заметил тягу пианистки к барабанщику. Он же засек и взаимоотношения двух чтецов: их ведущего и местной пионервожатой. Он даже запомнил ее имя и фамилию, так как она была тезкой известной актрисы - Тамара Логинова. Она обратила на Кольку внимаение, когда он читал что-то нежное, лирическое. После его чтения пригласила на "белый" танец. Интересно, о чем они говорили? Наверное о стихах. Николай в те времена, как правило, ни о чем другом не говорил. После "белого" танца Тамара читала стихотворение под названием "Восемьдесят восемь", предварительно прокомментировав, что это число на языке радистов означает "целую". Понятно, стихотворение было о любви и, читая его, она смотрела на сидящего в зале Кольку.

Это был самый большой по продолжительности и насыщенности программы вечер отдыха за все время их похода. Заканчивался уже одиннадцатый день, как они вышли из Ленинграда. До Новгорода оставалось дать еще два концерта, то есть сделать два привала с ночлегом.

В Батецком была гостиница. Двенадцать человек разместили в три трехместных номера, сделав их четырехместными, благо, в каждом номере имелся диван. Но двоих разместить пока было некуда. Стали искать жилье для командира и комиссара, но комиссар заявил, что он будет ночевать в гостинице с курсантами... Неожиданно внесла предложение "принцесса на горошине". Она заявила, что двух человек берется определить на ночлег, но эти двое: Анатолий и Николай. Они с Тамарой были подругами.