Да обойдут тебя лавины - [28]

...Да, луна сейчас совсем бы не помешала. Где ты, бледное светило? Набежавшая с запада тучка делает темноту совсем чернильной. Хорошо, что Леха вернулся засветло. Времени для этого у него было вполне достаточно. На одном из поворотов тропы вдруг замечаю блеснувший лучик фонарика: кто-то поднимается мне навстречу. Через несколько минут передо мной Саня Глушковский. Очень удивился, увидев меня одного. Трощиненко в лагерь не возвращался. Странно. Где же он? В 19.35 мы в лагере. Леши все нет. Почему-то ни Витя Пастух, ни Миша не подумали идти мне навстречу. Наворачивают за обе щеки ужин, ворчат, что шатаюсь в темноте (лучший способ защиты - нападение). Напоминаю им, что передовая группа создается не только для того, чтобы "переводить" продукты, чем сейчас энергично занимаются мои друзья, но и для разведки пути. Беру фонарик и ухожу на поиски Лехи. От основной тропы отходит множество других. Наверное, он пошел по одной из них. В голову лезут нехорошие мысли: вдруг соскользнул с тропы, вдруг что-то еще случилось? Через полчаса мы встречаемся. Леша, оказывается, долго ждал меня на опушке. Видел, как я промчался под зонтиком вниз. И не йети, а он кричал мне вдогонку...

В лагерь вернулись в 20.45. Миша с Ивановым уже улеглись. Ужин остыл. Хорошо, хоть чай горячий. В следующий раз надену ботинки - ноги в кроссовках совсем промокли. Ко всему, в быстром темпе ходил вверх и вниз, "выжал" из себя много влаги - мучила жажда, пил из каждого ручья ледяную воду. А бронхи начали побаливать еще вчера. Завариваю в термосе индийское снадобье от кашля. Ночью несколько раз пью его, но уснуть не дает не только кашель. Все же очень задело, что друзья, с которыми пойду в огонь и воду,- Миша и Витя - не вышли навстречу, а Саня Глушковский с фонарем искал Трощиненко. Неприятный "свисток". Откуда это, почему? Не хочется думать так, но мне кажется, что в Мише просыпается то ли ревность, то ли обида, что он "рядовой", а я "начальник". (Уточнение на полях, сделанное позже: на следующий день неприятно поражает, когда Миша и еще кто-то не верят, что разведанная нами тропа - верная).

А. П.- Можно, конечно, обойтись без этих подробностей, выпадающих из сложившегося представлений о дружбе альпинистов вообще и вашей с Туркевичем и Пастухом в частности. Но, мне кажется, делать этого не следует. Все в жизни бывает. И между друзьями - тоже. Тем более на трудном маршруте. Или, как было здесь, в преддверии сложной и долгой экспедиции.

С. Б.- Да, давай оставим все как есть.

26 февраля. Портеры по утрам встают все позже. Собрались выходить только часам к девяти - и то всего несколько человек. Почему так -непонятно. Вчера долго грелись у костра, шумели в палатках. Иванов остался ждать тех, кто ночевал ниже. Я вышел в начале десятого. В ботинках, чтобы не намокнуть в снегу. Часа через два неожиданно встречаем рыжего парня в теплом комбинезоне, куртке. А мы все в легких рубашках, трусиках. Знакомимся. Это Йозеф Степиен, участник зимней польской экспедиции на Канченджангу.

А. П.- Почему такой контраст: вы в легких рубашках, трусиках (по снегу!), а он - в теплой амуниции?

С. Б.- Ничего удивительного. В то утро не дул ветер, светило солнышко. В легкой одежде нам было легко и приятно. А поляк больше месяца мерз на склонах Канченджанги и не спешил расставаться с теплой одеждой.

Целью польской экспедиции был Ялунг-Канг (вторая по высоте из четырех вершин). Но весь последний месяц валил снег, было холодно.

Встреча с польскими коллегами. Их попытка покорить Канченджангу не увенчалась успехом. Алек Львов (в центре) с Михаилом Туркевичем и Виктором Пастухом

Группе удалось подняться только на 7200 м. Йозеф рассказывает, что идет в Ямпхудин за носильщиками. Долго ругает тропу через Хиллок, по которой они (а теперь мы) шли к горе. На том и расстаемся. Йозефу - вниз, нам - наверх. После обеда решаем устроить небольшую баньку. Дальше, по словам Степиена, всюду снег. Помыться в свое удовольствие долго не удается. Миша греет воду из ручья сначала на солнышке (в полиэтиленовом мешке), потом в кастрюльке на примусе.

В 16.00 приходим на место очередной ночевки. Оно называется Тсерам. Высота 3850 м. Повсюду снег. Площадки для палаток буквально разгребаем. Уже темнеет, а портеры, как всегда, не спешат. Пришедший Ньима сообщает, что устроил им "проработку", и ручается, что все дойдут до места сегодня. Солнце садится, и сразу резко холодает. Носильщики (большинство - босиком!) дрожат как осиновые листочки. Но к семи часам - молодец Ньима! - все в лагере.

В пяти минутах ходьбы выше по склону расположились поляки. Миша приглашает их на ужин. Гостей пятеро. Среди них одна пани - Ева Панейко-Панкевич. В группе была еще известная Ванда Руткевич. Но две недели назад, когда стало ясно, что экспедиция не состоится, покорительница Эвереста ушла - одна! - вниз. Приятный сюрприз: в экспедиции наш старый знакомый по международным соревнованиям скалолазов Александр Львов. Поднимаем тост за успех нашей экспедиции и за поляков. Они хоть и не взошли на Ялунг-Канг, но все возвращаются невредимые - это тоже немало. Гости рассказывают, что когда в январе пришли в Тсерам, здесь за сутки выпало больше метра снега. Носильщики тут же отказались работать, и альпинистам пришлось самим носить грузы через ледник Ялунг. За месяц пребывания в базовом лагере - они установили его в месте, называемом Могила Паша, на высоте 5500 метров - было только три дня хорошей погоды. Финансировала экспедицию западногерманская фирма. Двое ученых из этой фирмы шли с альпинистами, но плохо себя почувствовали и вернулись. Офицер связи и сирдар ушли в Хиллок. Поляки остались с тремя ледовыми носильщиками. Рассказывают, иронизируя над собой, со смехом и шуточками. Например: "В Польше три вида альпинизма - высотный, зимний и... альпинизм Ванды Руткевич".