Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - [58]
Итак, господин Прибытков, Виктор Иванович. В своё время он окончил Морской Корпус, послужил некоторое время во флоте, но карьеры не сделал – вышел в отставку и подался в журналистику. В то же примерно время он увлёкся оккультными науками, сделавшимися после «спиритических сеансов» мадам Блаватской чрезвычайно модными в столичном обществе. И не просто увлёкся, а погрузился в теософию и спиритуализм с головой, и даже начал издавать первый в России оккультный журнал «Ребус – «Загадочные картинки, вопросы спиритизма, медиумы, «психизм». Выходит в Санкт-Петербурге с 1881-г.» Регулярно проводит у себя дома спиритические сеансы, гвоздём которых быстро стала его супруга – вероятно, это ей принадлежит тот женский голос с истерическими нотками. Но для нас куда интереснее вот что: именно Прибытков стал устроителем лекций мистера Уэскотта в Петербурге, и он же познакомил с ним Дробязгина. Ныне, к большому сожалению следствия, покойного…
Нам пришлось три дня дожидаться очередного спиритического сеанса – Яша хотел непременно накрыть всех завсегдатаев разом, чтобы тут же, на месте, произвести экстренное потрошение. Честно говоря, я не особо рассчитывал, что у них удастся выудить что-нибудь насчёт Дробязгина. А вот обыск в квартире Прибыткова – это дело другое. Там вполне могли обнаружиться какие-нибудь записи, дневники, даже переписка с покойным, а то и с самим Уэскоттом. К конспирации в конце девятнадцатого века относятся с восхитительным пренебрежением – поистине, край непуганых идиотов. Ну да тем проще нам будет работать…
– Твой убийца жив? – раздалось из динамика. На этот раз голос был мужским, причём каким-то замогильным.
– Сам Прибытков. – Яша, не сдержавшись, выругался. – Убийцу ему подавай! Месть, что ли, затеял?
Я и сам узнал голос содержателя спиритической малины. Ещё бы не узнать – слушал его, как и голос его супружницы битых три дня, отлаживая установленную в квартире шпионскую аппаратуру.
Пш-ш-ш… взиу-у-у… тр-р-р… пш-ш…
– Снова помехи. – сказал я. – Надо бы завтра наведаться, когда в доме никого не будет, проверить…
– Незачем. – Яша вынул из уха кнопку наушника и щёлкнул тангентой карманной рации. – Первый на связи. Слышите меня, ротмистр? По моей команде выносите дверь и входите. Присутствующих кладёте мордами в пол и ждёте нас. Да-да, всех – и мужчин и баб, нечего с ними миндальничать… Но чтобы мне без членовредительства и прочего мордобоя! Успеется.
Рация неразборчиво хрюкнула в ответ.
– Готовы? Тогда на счёт «три». Раз, два…
– Жаль, Владимира Алексеича с нами нет. – сказал Яша – Он и так-то зверообразен, а уж когда вденет пятерню в свой любимый кастет – любой злодей с Хитровки вмиг соловьём запоёт, не то что эти «тилигенты»…
Я кивнул, соглашаясь. Насчёт Гиляровского он прав: действительно, при необходимости тот мог выглядеть устрашающе. Тем более, что наша сегодняшняя добыча ну никак не походит на хитровских «злодеев», с которыми репортёру не раз приходилось иметь дело. Семь человек, внешности вполне приличной, даже интеллигентной: четверо мужчин и три женщины. Одна из них, обладательница истерического голоса вполне могла бы претендовать на честь называться образчиком стиля «вамп» – до его появления остаётся ещё лет сорок, когда на экраны выйдет (или уже не выйдет? Время – штука тонкая…) фильм «Дракула», ставший впоследствии классикой. А вот само понятие «роковой женщины» здесь вполне известно – а что до зрительного образа, то хозяйка «нехорошей квартиры» каким-то образом сумела его предвосхитить: тёмные, почти чёрные тени вокруг глаз, волосы цвета воронова крыла (интересно – крашеные или это их натуральный цвет?), обнажённые до плеч руки, унизанные браслетами с разнообразными мистическими символами. Общую картину дополнял чересчур глубокий по местным довольно-таки пуританским меркам вырез чёрного платья, скрывавшего весьма соблазнительные формы…
– Кстати, Владимир Лексеич собирался в Петербург. – сказал я, старательно отводя взгляд от прелестей мадам Прибытковой. – И весьма интересовался столичными спиритическими кругами. Кажется, «Московские ведомости заказали о них большой очерк…
Мой шеф покачал головой.
– Очерк, говорите? Нет, сударь мой, о наших делах в газетах писать не стоит, шибко секретно-с… А так – уверен, ему было бы любопытно. Тем более, что господин барон распорядился ничего от Владимира Лексеича не скрывать.
Столь либеральное отношение руководителя Д.О.П. а к репортёру, известному своими острыми пикировками с московскими властями ничуть меня не удивило. «Дядя Гиляй» был слишком глубоко погружён в проблемы путешественников во времени, да и сам сподобился побывать на той стороне «червоточины».
– Так что, Яков Мосеич, куда задержанных прикажете? – осведомился жандармский унтер. – В участок, или сразу к нам, на Очаковскую??
– Давайте к вам. – распорядился Яша, имея в виду здание Губернского Жандармского Управления Петербурга, при котором помещались и камеры предварительного следствия. – Закончим с обыском – приеду, побеседую с этими господами.
Жандарм кивнул и принялся распоряжаться. Задержанных по одному поднимали с пола и выводили наружу, где уже ждали тюремные кареты с зарешеченными окошками – предшественники «воронков». Женщины плакали, жаловались, тщетно взывая к человеколюбию церберов. Один из арестованных пытался протестовать, запугивал жандармов неприятностями, которые непременно должны воспоследовать в результате учинённого ими произвола – его утихомирили тычком кулака под рёбра. Вскоре из участников спиритического сеанса в гостиной остался только один, сам хозяин дома. Он затравленно озирался по сторонам, и от моего внимания не укрылись взгляды, которые он бросал на большое, тёмного орехового дерева, бюро.
