Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [7]

Эта борьба принимала, въ особенности въ началѣ ея, лѣтъ 45 тому назадъ, характеръ защиты противъ нападенія, т. е. характеръ самообороны. Антисемитизмъ не есть пассивное чувство, а активное; оно постоянно дѣйствуетъ, всегда стимулируетъ къ преслѣдованію, тѣмъ болѣе, что объектъ преслѣдованія живучъ и, естественно, стремится выйти на свободу изъ закоулковъ, куда эти преслѣдованія его загоняли. Преслѣдующая сторона была и обвиняющей, въ цѣляхъ хотя бы самооправданія передъ культурой и цивилизаціей, какъ слабо онѣ ни были развиты.

Антисемитизмъ 19 вѣка почти потерялъ характеръ религіознаго враждебнаго отношенія къ евреямъ. Даже въ самой Россіи въ основныхъ законахъ начертано было: «всякъ по своему да славитъ имя Господа». Но мѣсто религіозной вражды заняла вражда экономическая и расовая. Преслѣдованія евреевъ обосновывались соціальными и этическими соображеніями. Государственная власть, говорили антисемиты, должна защищать общественные и государственные интересы отъ опасности, представляемой еврействомъ. Евреи, говорили они, — а за ними повторили и правящіе круги, — своей обособленностью вредятъ государственному интересу, составляя какъ бы государство въ государствѣ. Въ своей дѣятельности еврейство будто руководствуется особенными цѣлями, не подчиняется общимъ требованіямъ государственной власти. Оно, будто, объединено и руководимо «всемірнымъ кагаломъ». Въ Россіи съ половины царствованія Александра II распространялась особенно усердно сказка о всемірномъ кагалѣ, и основаніемъ къ этому служила знаменитая книга еврея-ренегата Брафмана о кагалѣ. Распространялись свѣдѣнія о вредномъ моральномъ значеніи Талмуда со словъ католика-ренегата, невѣжественнаго Лютостанскаго, повторявшаго сказки изъ антисемитской литературы Германіи въ 17 и 18 вѣкахъ — сочиненій Эйзенменгера и другихъ. Дѣлались заключенія, что евреи — космополиты, неспособные къ проникновенію государственными задачами народовъ, среди которыхъ они живутъ. Евреи, утверждали антисемиты, стремятся къ собственному господству путемъ экономическаго засилія. Намѣчались уже тѣ навѣты, которые впослѣдствіи, въ началѣ 20-го столѣтія, въ Россіи получили выраженіе въ безпримѣрномъ подлогѣ, названномъ «Протоколы сіонскихъ мудрецовъ». Съ другой стороны, антисемиты увѣряли, что евреи неспособны къ производительному труду и являются лишь эксплоататорами, пьявками, высасывающими соки производительныхъ силъ страны, они уклоняются отъ физическаго труда, неспособны къ земледѣльческому труду, т. е., къ источнику экономическихъ благъ въ государствѣ. Евреи, будто бы, въ экономической борьбѣ противъ своихъ согражданъ примѣняютъ способы, допускаемые порочными этическими началами своей религіи, отличающей будто евреевъ отъ нееврея, не стѣсняются никакими средствами и въ своей торговой дѣятельности примѣняютъ обманъ, обмѣръ и обвѣсъ. Такія нападенія на евреевъ не могли быть устранены аргументами, основанными на принципахъ равенства, братства и свободы, которые, впрочемъ, въ Россіи не примѣнялись и къ остальнымъ частямъ населенія. Эти нападенія требовали защиты, т. е. доказательствъ неправильности обвиненій. Поэтому борьба, о которой я говорю, не могла не принять характера апологетическаго. Съ громадными усиліями и энергичной работой необходимо было шагъ за шагомъ доказывать ложность обвиненій и несостоятельность предпосылокъ, на которыхъ они основывались. Но нежелающихъ убѣждаться, конечно, невозможно было убѣдить, — наиболѣе глухъ тотъ, кто не желаетъ слышать.

Борьба должна была вестись и въ другомъ направленіи. Евреи были слишкомъ принижены въ своемъ общегражданскомъ сознаніи. Все, что дѣлалось за стѣнами гетто, ихъ не касалось; они не знали выработанныхъ общими условіями политической жизни способовъ борьбы противъ притѣсненія, и у нихъ не было силъ для такой борьбы. Между тѣмъ, повседневная жизнь требовала примѣненія способовъ и изысканія средствъ защиты отъ спеціальнаго произвола, который проистекалъ отъ усвоенныхъ общихъ принциповъ въ отношеніи евреевъ. Сила зла заключается не только въ томъ, что оно непосредственно причиняетъ страданія, а въ томъ еще, что оно вызываетъ, въ свою очередь, злыя явленія, каждое изъ которыхъ сопряжено со страданіями. Въ злѣ имѣется динамическая сила. Несправедливые ограничительные законы не дѣйствуютъ автоматически, ихъ примѣняютъ органы исполненія закона; каждый въ отдѣльности органъ толкается волею, создавшею ограничительный законъ, на исполненіе его въ духѣ, которымъ пропитанъ самый законъ. Жизнь и психологія сильнѣе общепризнаннаго юридическаго принципа, что «ограничительный законъ не долженъ толковаться въ распространительномъ смыслѣ». Зло ограничительнаго закона именно и проявляется въ еще большей ограничительной тенденціи при его примѣненіи. Законы о евреяхъ касались самыхъ существенныхъ сторонъ гражданской и экономической жизни. Каждая попытка вывести примѣненіе закона изъ точныхъ предѣловъ, захватываемыхъ имъ, отражалась на матеріальномъ благосостояніи еврейскаго населенія. Одинаково страшны были для него и изданіе новаго ограничительнаго закона, т. е. изданіе законодательнаго акта, въ порядкѣ обыкновенно сложномъ, при которомъ могутъ иногда взять верхъ начала справедливости и гуманности или государственной мудрости, — и посылка циркуляра изъ министерства губернаторамъ или изъ губернской канцеляріи исправникамъ. Интересы еврейскаго населенія не могли оставаться безъ охраны въ ожиданіи момента, когда самые принципы, изъ которыхъ исходитъ антисемитская политика, будутъ устранены, — благодаря-ли апологетическимъ соображеніямъ, или же убѣжденіямъ въ неизбѣжности общаго для всѣхъ примѣненія великихъ принциповъ равенства и свободы.