Д'Артаньян в Бастилии - [10]

Мушкетер повиновался. Секретарь Ришелье, находившийся в карете вместе с кардиналом, открыл дверцу.

— Вы говорите, дю Трамбле арестован вами? — сухо осведомился Ришелье.

— Это так, ваше высокопреосвященство.

— Какое же преступление он совершил?

— К сожалению, мне ничего не известно об атом, ваше высокопреосвященство.

— От кого же вы получили этот странный приказ?

— Я выполняю королевский приказ.

— Но король тяжело болен и, несомненно, не в силах отдавать приказы подобного рода. — Видя, что д'Артаньян молчит, Ришелье сумрачно заметил:

— Мне известно, что королева срочно покинула Фонтенбло. А вдовствующая королева уже в Лионе. Отвечайте, д'Артаньян, жив ли еще король?

— Король жив, и жизнь его величества уже вне опасности, — твердо отвечал мушкетер.

— Истинная правда, ваше высокопреосвященство! Кризис благополучно миновал! — вскричал дю Трамбле, тем временем также приблизившийся к карете кардинала. — Узнав об этом, я тотчас же вскочил на коня и помчался сообщить вам радостную новость. Я опередил всех, ваше высокопреосвященство, многозначительно добавил дю Трамбле, глядя в глаза Ришелье.

— Понимаю, шевалье дю Трамбле, вы хотели меня обрадовать! Однако приходится признать, что вы не совсем точны. Вы не опередили господина д'Артаньяна.

— Шевалье не хватило самой малости, — с легким поклоном отвечал д'Артаньян. — Будь конь господина дю Трамбле чуть порезвее, я не успел бы арестовать его.

Ришелье нахмурился:

— Все это очень странно, господин д'Артаньян. Шевалье дю Трамбле спешит известить министра, а вы пускаетесь следом, чтобы его арестовать! У меня создается впечатление, что кому-то потребовалось скрыть от меня истинное положение дел. Это очень похоже на заговор! — Д'Артаньян принялся яростно кусать ус. — Вы не находите, господин мушкетер? — язвительно осведомился кардинал. — Или вы тоже заодно с заговорщиками?

— Я исполняю королевский приказ, ваше высокопреосвященство! — упрямо отвечал д'Артаньян. «Сейчас он прикажет забрать у меня шпагу, — решил он, потому что сам, черт побери, я ее не отдам!»

— Я всегда был высокого мнения о вас, господин д'Артаньян, — продолжал кардинал с легкой усмешкой. — И отдаю должное вашей находчивости. Вы нашли нужную формулировку: «королевский приказ»! — Ришелье криво улыбнулся. Скажите прямо: не королевский приказ, а приказ королевы. Как умный человек, господин д'Артаньян, вы прекрасно знаете, что это вовсе не одно и то же.

«Недаром Атос любил повторять, что кардинал — самый умный человек во всей Франции» — вспомнил д'Артаньян.

— Отвечайте же, гасконский упрямец: прав я или нет?

Впрочем, это и так понятно. Непонятно другое: зачем вы служите врагам Франции, господин мушкетер? — Взгляд кардинала сделался острым, словно клинок.

— Ваше высокопреосвященство, я — солдат, и никто не смеет упрекнуть меня в измене родине. Даже вы!

Ришелье молчал. Дю Трамбле счел за лучшее отойти подальше от д'Артаиьяна, в это время кольцо гвардейцев вокруг мушкетера стало сужаться.

Неожиданно кардинал улыбнулся:

— Полно, господин гасконец, никто не сомневается в вашей честности. Я вовсе не желал оскорбить вас, только предостеречь. Честность и отвага прекрасные качества! Но и они не спасут их обладателя, если он сделался пешкой в политической игре. Вы многого не знаете, господин д'Артаньян.

— Может быть, поэтому у меня крепкий сон, ваше высокопреосвященство.

— Смотрите, как бы ему не стать вечным, упрямец!

— На все воля Божья, ваше высокопреосвященство!

Кардинал откинулся на подушки, заменявшие ему сиденье.

— Господин де Ларейни! — негромко приказал он. — Арестуйте шевалье д'Артаньяна, приставьте к нему самых надежных из ваших людей, и пусть они не спускают с него глаз. А вы, дю Трамбле, пожалуйте в карету. Мы едем в Лион!

Де Ларейни приблизился к мушкетеру:

— Вы арестованы, вашу шпагу, сударь!

— У меня их две, — с вызовом проговорил гасконец. — Я, пожалуй, могу отдать вам шпагу дю Трамбле, но мою вы не получите.

— Господин д'Артаньян прав, — вмешался кардинал. — Я давно знаю его. Он скорее сломает свой клинок, чем отдаст его вам, Ларейни. А я вовсе не хочу, чтобы лучшая шпага Франции была сломана. Вы можете оставить себе свою шпагу, шевалье, но взамен дать честное слово дворянина, что не предпримете попыток к бегству. В противном случае вас будут считать бунтовщиком и дезертиром.

— Ах, ваше преосвященство, — отвечал д'Артаньян. — Один из моих друзей напомнил бы вам евангельскую заповедь, смысл которой состоит в том, что следует избегать давать клятвы!

— Не клянитесь! — кивнул Ришелье. — Видимо, это шевалье Арамис.

— Совершенно верно, ваше преосвященство. Другой мой товарищ сбил бы выстрелом из пистолета господина де Ларейни, вскочил в карету и, проткнув шпагой вашего секретаря, приставил бы к вашему виску второй, еще не разряженный пистолет, приказал бы везти нас обоих в Лион к королю.

— Теперь вы говорите о господине Портосе, не правда ли? — с нервным смешком заметил кардинал, в то время как его секретарь сделал попытку захлопнуть дверь кареты. — Но почему первую пулю именно в Ларейни?

— Это просто! Он ближе всех ко мне. К тому же, оставшись без командира, подчиненные растеряются, и им легко будет диктовать свои условия.