Цыпочки в Лондоне - [41]
Одна из ее любимейших дизайнеров как раз имеет французские корни, но не только: можно сказать, что она являет собой живое воплощение союза Запада и Востока. Эта дочь турецких родителей еврейского происхождения родилась в Ницце, училась в Париже, начала свою карьеру в Милане и окончательно перебралась в Лондон в 1970-х годах. Ее имя Николь Фари. Такая Agnes В., но с множеством культур. Основав French Connection, она впоследствии в одиночку создала свою империю женской, затем мужской одежды, открыла два ресторана и линию по производству аксессуаров. Ее исторический бутик, разумеется, располагается в самом сердце Хэмпстеда, вотчины нашей NLG.
— Больше всего в ее линии одежды мне нравится casual chic[175], — объясняет Уэнди, дизайнер интерьера и давняя поклонница Фари. — Эта тенденция в одежде, никого не удивляющая во Франции или Италии, здесь, в Великобритании, отсутствовала напрочь. Долгое время я покупала себе одежду во время поездок на континент.
Иными словами, между крайностями Вивьен Вествуд, простоватым стилем Marks Spencer и очень традиционной Лаурой Эшли NLG долгое время не могла найти свое место.
Николь Фари со своей линией одежды приносит в Великобританию то, что Армани создал для Италии: простую элегантную марку (но более доступную, чем итальянский аналог). Строгим костюмам «Джермин-стрит» обычно противопоставляют средиземноморскую небрежность, мягкие неотделанные ткани, такие как шелк, лен, хлопок. В гамме цветов преобладают песочные, дымчатые, приглушенные и спокойные тона.
— Ничего кричаще-яркого, а-ля «Битлз»! — комментирует Уэнди.
Глядя на North London Girl, уже не скажешь, что англичанки не умеют одеваться!
Обеими руками за Николь…
North London Girl выбирает только ее, от магазина до ресторана, проходя через бутик 202, где можно найти ее фирменную коллекцию, а также кафе. Зато, что касается трикотажа, здесь наша цыпочка изменяет Николь, обманывая ее с Joseph.
Британское искусство
— Я вспоминаю об открытии первой галереи искусства Чарльза Саатчи недалеко от моего дома на Баундари-роуд. Мне тогда было 11 лет. Как-то в субботу я отправилась туда со своей матерью. Раньше я никогда не видела современного искусства, ни подобного места. До сих пор я посещала лишь музеи, классические учреждения. Для меня это стало настоящим шоком.
Коринна, девушка из Хэмпстеда, сегодня преподающая игру на скрипке в знаменитой лондонской Гилдхоллской школе музыки и театра, с того дня не на шутку увлеклась современным искусством.
— В восьмидесятых годах любители и коллекционеры признавали только Нью-Йорк и американских художников. Впрочем, поначалу и сам Саатчи покупал в основном произведения американцев. Потом, в 1988 году, все изменилось с выставкой Freeze. Можно сказать, он почувствовал, что ветер изменился.
В конце 1980-х из знаменитого Голдсмитского колледжа вышло новое поколение Young British Artists[176], YBA, как их быстро окрестил Саатчи. Они самостоятельно организовали свою выпускную выставку, назвав ее Freeze[177]. Этот новый дух, новую тенденцию, особенно воплотил один художник, Дэмьен Хёрст, который стал настоящим гением маркетинга. Его огромная акула, порезанная на кружочки и законсервированная в больших аквариумах с формальдегидом, — можно сказать, символ этого плотоядного поколения. Чарльз Саатчи превратился в ангела-хранителя Хёрста, банкира и покупателя его произведений.
Дэмьен Хёрст, Дженни Савиль, Сара Лукас, Гэвин Тур к, братья Чепмен, Рэйчел Уайтред, Крис Офили, позднее Трейси Эмин были, таким образом, вытолкнуты на авансцену своим наставником. В 1990-х годах прошло множество выставок, включая знаменитую Sensation в Королевской академии, которая действительно произвела сенсацию, шокировала критиков, возбудила публику и привлекла более 300 тысяч человек. Выставка превратила Лондон в мировую столицу современного искусства. Вскоре Аукционный дом Christie’s открыл свой первый департамент, посвященный современному искусству.
— Следует вспомнить, какие это были годы. Конец восемнадцатилетнего господства консерваторов, приход молодого британского премьера Тони Блэра. Лондон внезапно выступил в роли мировой столицы, которой он, впрочем, отчасти оставался.
Да, это так — после долгого периода политических и социальных ограничений (годы правления Тэтчер и Джона Мейджора) словно резко выдернули пробку из бутылки. YBA принялись шокировать публику, затрагивая ее нутро и поворачивая нож в ране; тем самым они завоевывали звание борцов с рутиной.
— Вы, французы, — любители нравиться или противоречить. Мы же обожаем шокировать, это заложено в наших генах, — напоминает Коринна.
Возразить мне нечего.
Я и правда надолго запомню открытие второй галереи Са-атчи в Каунтри-холле в апреле 2003 года. К толпе приглашенных неожиданно присоединились две сотни обнаженных людей под руководством Спенсера Туника. Никто не выказал чувства неловкости, британцы вели себя как ни в чем не бывало. Смысл: не выглядеть шокированным, не показывать, что ситуация выходит за рамки нормы. Простите, какой нормы?
Тем не менее начиная с 2004 года, когда пожар уничтожил часть его коллекции, в частности палатку-шатер Трейси Эмин, выставленную на
