Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - [641]

— А ну, угости-ка наглеца! — крикнул он слуге. — Убить мало побируху!

Слуга изо всех сил ударил Цзинцзи, отчего тот отлетел в сторону и рухнул на землю. Тут к нему подскочил Ян и начал отвешивать пинков.

На крик Цзинцзи сбежалась целая толпа. Из нее выступил стоявший в стороне мужчина в высокой черной шапке с платком вокруг шеи. На нем были лиловая куртка, белый холщовый жилет и тростниковые сандалии на босу ногу. Над глубоко запавшими глазами щетками нависали густые брови. Он был широкорот, с багровым цветом лица. На руках у него играли мускулы. Вино распирало его, и он с горящими глазами и поднятыми кулаками подступил прямо к Железному Когтю.

— Разве, брат, можно! — крикнул он. — Он молод и нищ, а ты бьешь его. За что?! Как говорится, кто с улыбкой, тот пощечин не получает. Чем он тебе помешал, что плохого сделал? Если у тебя есть деньги, так помоги ближнему, поделись, а нет, так поезжай своей дорогой. Чего ты к человеку пристал! Как говорится, когда сгущаться начинает мгла, ищут свечу или лучину.

— Он сам ко мне пристал, — отвечал Ян. — Я, говорит, у него полджонки товаров украл. А какой у него может быть товар, когда он голь перекатная!

— А мне кажется, он из состоятельного рода, — продолжал багроволицый. — Раз судьба довела его до такой нищеты, а вас, ваше сиятельство, так вознесла и сделала богачом, то было бы, по-моему, всего справедливее тебе, брат почтенный, как-то поделиться с бедняком, дать немного на расходы, а?

Выслушал его Железный Коготь, достал из рукава платок, в котором был завернут небольшой слиток серебра цяней на четыре-пять, и протянул его Цзинцзи. Потом, махнув рукой незнакомцу, Ян забрался на осла и поспешил удалиться.

Цзинцзи пал ниц перед заступником. Когда же он поднял голову и вгляделся в лицо незнакомца, то оказалось, что это был не кто иной, как его старый друг по ночлежке Хоу Линь. Тот самый Взмывший К Небу Демон, который спал с ним на одной циновке. Теперь Хоу Линь собрал артель человек в пятьдесят и нанялся на работу к настоятелю Сяоюэ — Предутренний Месяц из буддийской обители Неземной чистоты, где возводились храмовые постройки.

— А, брат! — воскликнул он и схватил Цзинцзи за руку. — Хорошо я подоспел, а то не видать бы тебе пол-ляна серебра! Ловко я ему, разбойнику, мозги вправил, а! Вовремя опомнился. Я б его угостил. Ну, пойдем в кабачок да выпьем.

Они зашли в небольшой кабачок, сели за столик и заказали два больших кувшина вина и четыре блюда закусок. Немного погодя половой старательно протер стол и подал закуски. Появились четыре блюда, небольшие блюдца и два больших кувшина свежей расхожей оливковой настойки. Пили не чарками, а большими фарфоровыми чашками.

— Брат, тебе лапши или риса? — спросил Хоу.

— У нас только лучшая лапша и отборный рис, — вставил половой.

— Давай лапши, — отвечал Цзинцзи.

Подали в чашках лапшу. Хоу Линь съел чашку, Цзинцзи обе остальных. Принялись за настойку.

— Нынче ты у меня переночуешь, — обратился Хоу Линь к Цзинцзи, — а завтра я тебя провожу в загородный монастырь Неземной чистоты. Мы у настоятеля Сяоюэ работаем, храмовые постройки и кельи возводим. У меня под началом артель в полсотни человек. Тяжелого я тебя делать не заставлю. Несколько корзин земли перенесешь, и вся твоя работа. Четыре фэня серебра в день платит. А я комнату сниму. Будем жить вместе, ладно! И готовить можно будет самим. Я тебе ключи и все хозяйство передам. Все лучше чем в ночлежке с бродягами прозябать да в колотушку бить, правда? И солиднее как-то.

— Лучше и желать не надо! — воскликнул Цзинцзи. — Я был бы тебе очень благодарен. Но надолго ли хватит этой стройки?

— Да всего месяц назад начали, — успокоил его Хоу. — К десятому месяцу вряд ли закончим.

Так за разговором пропускали они чашку за чашкой оливковую настойку, пока не осушили оба кувшина. Половой подал счет на один цянь и три с половиной фэня серебра. Цзинцзи уже хотел было достать только что обретенные пол-ляна, но его удержал Хоу Линь.

— Не дури, брат! — проговорил он. — Неужели я допущу, чтобы ты тратился! У меня есть деньги.

Он достал узелок и отвесил полтора цяня серебра. Хозяин вернул ему полтора фэня сдачи, которые он спрятал в рукав. Потом Хоу Линь обнял Цзинцзи, и они направились домой спать. Оба были навеселе. Как только они легли, Хоу Линь приступил к «охоте за цветком с заднего двора». «Дорогой братец», «милый мой», «муженек мой ненаглядный», «милостивый батюшка» — какими только ласкательными именами не называл его за ночь Цзинцзи!

Когда рассвело, они отправились за город на юг в монастырь, где Хоу Линь и в самом деле снял неподалеку небольшую комнату, которая обогревалась каном, накупил посуды и всего, что было необходимо в хозяйстве.

С утра они ходили на работу. Смазливый белолицый малый лет двадцати пяти сразу бросился всем в глаза. Никто в артели не сомневался, что Хоу Линь нашел себе наложника, и по адресу Цзинцзи посыпались колкости и шутки.

— Эй ты, малый! — крикнул один. — Как тебя зовут?

— Меня? Чэнь Цзинцзи.

— А, Чэнь Цзинцзи — умей ложе трясти!

— Ты же совсем молод! — заметил другой. — По твоим ли силенкам хомут? Чего доброго, раздавит.