Цветы и железо - [22]
— Любовь, Танюша, такая, знаешь, штука, — начинает Шубин, — и самая простая, и самая трудная. На все, кажется, ради нее готов. Помню, влюбился — знаешь, о каких глупостях думал? Вот бы моя Наташка тонуть в реке начала! В каком-то страшном водовороте… Люди стоят на берегу и боятся прыгнуть. А я со всего размаху — прыг, и ее, миленькую, почти утонувшую, на берег. И она убеждается, что лучшего друга у нее нет в целом свете. Или она спит, а дом горит, крыша вот-вот обвалится. А я бью стекло, залезаю в дом и выношу ее. Вот какими мыслями была занята мальчишеская голова!
Таня с затаенной улыбкой смотрит на Шубина; она слегка, непроизвольно кивает головой, лицо ее светится от внутренней радости.
— Я тоже все готова сделать, — говорит она.
— Полковник наведет справки: может, еще все в порядке, — успокаивает Шубин.
— В пехоте не всех убивают, Алексей Осипович?
— Ну что ты, Танюшка!
— Страшно мне за него… — Она смотрит теперь уже печальными глазами на Шубина. — Ведь правда, что у него самое хорошее имя? Александр, Саня, Саша, Сашка, Шура, Шурик…
— И Сашок! — Шубин кивнул головой.
— И Сашок! — быстро соглашается она. — И почему не вовремя война началась! У нас такие планы были!.. И все пропало, Алексей Осипович!
— Как это так все пропало? Через годик, смотришь, побьем немца. Вот и считай, что у тебя с Сашком после средней школы были большие каникулы.
— Какие же это каникулы, когда каждую ночь страшные сны снятся! На каникулах отдыхают, а я за него измучалась. Я думала, что мы просто так дружим, а оказывается, нет. — В глазах ее одновременно затаились печаль и радость. — Я вот вопрос задала, что такое любовь? Сама я ответить пока не могу… Просто жить без Сашка нельзя, хоть бы издали взглянуть на него!..
— Надо научиться, Танюшка, ждать!.. Вот видишь, ты и меня перевоспитала на свой лад. Грубее нам нужно разговаривать, Танька. И не Алексей я тебе Осипович, а батька! Так и зови. А я тебя все время Танькой буду звать. Люди мы с тобой грубые, озлобленные, чуждые ласке. Так-то!.. Найдем Сашка твоего, имей терпение…
— Постараюсь, батька…
В середине сентября колхозный кузнец Кузьма Николаевич Петрачков получил по почте письмо. Сестра звала на крестины по случаю рождения дочери, обещала наварить пива, бражки, угостить бараниной. Таня перечитывала малограмотные каракули и с недоумением смотрела на Алексея Осиповича. Но батька сказал, что письмо это условное и что они должны прибыть не к сестре на крестины, а к полковнику из разведывательного отдела штаба фронта.
В течение месяца с ними занимался капитан, помогая изучить нужные по их легенде приемы и методы разведки. А сегодня их принимал полковник, принимал в заброшенном доме лесника, в нескольких километрах от командного пункта. Они сидели в холодной и неуютной комнате с выбитыми окнами. Лейтенант прохаживался где-то на улице. Полковник и лейтенант оделись, как и подобает заправским охотникам: непромокаемые брезентовые куртки, высокие, за колено, резиновые сапоги, тульские ружья и набитые патронташи — добавить бы к этому жирных тетерок или вальдшнепов!
— Руки хороши! — проговорил полковник, здороваясь с Шубиным и его «дочерью». — Огрубели, почернели, потрескались. Сразу видно, что несладко вам жилось на «большевистской каторге»!
— Привыкнуть ко всем этим ужасным словам не могу, — созналась Таня.
— Надо, Танюша, надо. Да, кстати, навели мы справку по твоей просьбе. Утешительного пока ничего нет: красноармеец Александр Иванович Щеголев пропал без вести, Танюша…
— Как это так «без вести»? — спросила она растерянно. — Убит?
— Без вести, Танюша. Под Шелонском. Когда убит, так и пишут, что убит. Я взял его на особый учет. Буду продолжать поиски.
— А когда без вести, живым он еще может быть? — спросила Таня с надеждой.
— А почему же нет! — как можно бодрее и увереннее проговорил полковник. — В партизанах, в плену. Даже в наших госпиталях иногда отыскиваются. Будем искать, Танюша.
— Никогда не поверю, что он может быть убитым! — проговорила она решительно.
— И правильно делаешь, — сказал полковник. — А вот мать мы отыскали.
— Отыскали?! — Таня вскочила со скамейки.
— Да. Жива и здорова. Пришлось умолчать, что мы знаем о тебе все. Успокоили, что за тебя волноваться не нужно. Напиши ей. А возможно, узнав о матери, ты не пожелаешь идти и на задание?
Она покачала головой:
— Пойду, товарищ полковник!
— Верно, Танюша. Твоей матери уже назначено пособие, она будет его получать до тех пор, пока ты не возвратишься. И вашей жене, Алексей Осипович, назначено пособие.
— Очень признателен, товарищ полковник.
— Забудьте на полгода, что всю жизнь вы были Алексеем Осиповичем Шубиным, а в колхозе — Кузьмой Николаевичем Петрачковым. Отныне вы Никита Иванович Поленов и Татьяна Никитична Поленова.
— Танька! — заметила девушка.
— Это я так учил, — пояснил Алексей Осипович. — Дерзкая, огрубевшая на торфоразработках и других тяжелых работах девчонка. Чего от нее ждать?
— Такой она и должна быть. Запомните: начальником советского лагеря был Василий Петрович Ненашев. Вот его карточка: широкий, картошкой, нос; чуб и эти лохматые усы — рыжие; левая рука всегда в черной перчатке — результат ранения еще в годы гражданской войны. Любит ругнуться матом. Больше о начальнике лагеря и не нужно знать. Мелкие начальники менялись часто. Смело называйте десятника Павла Павловича Хлебина, маленького, вихрастого, веснушчатого, часто повторявшего «елки-палки». Освободил вас добрый немецкий начальник Трауте. Вы его не видели, вам лишь объявили его милостивый приказ. Хвалите, но особенно не перехваливайте, чтобы не вызвать подозрения. — Убедившись, что «отец» и «дочь» запомнили все, полковник продолжал: — Действовать придется в районе Низовой. Не буду скрывать, условия трудные. Наш опытный разведчик на Низовой провалился. Вернее будет сказать, не опытный, а теоретически постигший основы разведывательной службы. Но этого мало… На Низовой обязательно должен быть наш глаз: через этот железнодорожный узел идет снабжение нескольких немецких армий, действующих на ленинградском и центральном направлениях. Недавно немцы перебросили из Риги в район Шелонска — Низовой оперативную команду «1 б» во главе с Гельмутом Мизелем. Мы его «опекали» в Москве, когда он делал вид, что представляет в качестве корреспондента одну немецкую газету, а мы создавали видимость, что верим ему.
Роман посвящет русско-болгарской дружбе, событиям русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в результате которой болгарский народ получил долгожданную свободу.Автор воскрешает картины форсирования русскими войсками Дуная, летнего и зимнего переходов через Балканы, героической обороне Шипки в августе и сентябре 1977 года, штурма и блокады Плевны, Шипко-Шейновского и других памятных сражений. Мы видим в романе русских солдат и офицеров, болгарских ополченцев, узнаем о их славных делах в то далекое от нас время.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.