Цветы и железо - [16]

— Войска хорошего мнения о нашей разведке, — соврал Хельман.

— Не всегда. Многие в войсковых штабах считают, что если мы не ходим в атаки, то у нас меньше заслуг перед рейхом. Это глупость, Ганс! Вот и теперь: у них враг только впереди, а мы действуем всегда в полном окружении противника.

— Да, и у вас, и у нас всегда полное окружение, — согласился Хельман.

— Еду к тебе — обстреляли. Оболтусы! По бронированному автомобилю из винтовок! Пули — как от стенки горох. Ох, Ганс, и прочесали мы лесок! Троих подобрали. Местный полицай говорит, что один очень похож на Огнева… Он тяжело ранен, я отослал его к себе. Хорошо, если это действительно Огнев… А почему мы с тобой ведем разговор всухую? В Риге мои парни захватили хороший склад. Должен сознаться, что русский коньяк «Арарат» штука неплохая. Русская водка — тоже. У меня хватит русских вин, чтобы отпраздновать победу над русскими!

Пока ординарец накрывал стол (Хельман не доверял русским и не брал служанки), приносил из машины вина, Гельмут Мизель сообщил, что он со своей группой расположился в сотне километров от Шелонска, куда он только что переехал из Риги, что визиты в Шелонск будут частыми и он будет рад встречаться со своим добрым приятелем, что теперь, как никогда раньше, они будут полезны друг другу. Он уже успел осмотреть квартиру Хельмана, побывал в спальне и был немало удивлен тем, что здесь жил секретарь райкома Огнев. Но тут же Мизель позавидовал Хельману: служба безопасности разместилась в селе и Мизелю пришлось занять дом правления колхоза — деревянное здание, состоящее из двух неоклеенных и неуютных комнат.

Гельмут Мизель оказался гурманом, к тому же запасливым и щедрым. Круглый стол заполнили вкусные, аппетитные яства, по которым соскучился Хельман в Шелонске. Паюсная и кетовая икра, остэндская камбала, красная рыба, голландский сыр, лимоны и мандарины, ветчина и копченые колбасы, шоколад и конфеты в красивых коробках — все это лежало на столе и манило к себе, ласкало глаз. Калачниковские яблоки и груши — сочные и красивые — все же никак не шли в сравнение с тем, что привез Мизель.

Майор предложил первый тост за фюрера, и рюмки выпили до дна; за службу безопасности и ее шефа Гиммлера — и опять до дна; за доблестных рыцарей службы безопасности, за тех, кто не сегодня, так завтра возьмут Петербург и неудержимой лавиной двигаются на Москву. И все до дна: такие тосты не позволяют оставлять в рюмках вино, да и настроение было такое, что нельзя было остановиться на половине.

— Да, Москва, Москва! — произнес Мизель и поставил пустую после очередного тоста рюмку на стол. — Из нашей тройки больше всего повезло Карлу, Ты знаешь, где он сейчас?

— Могу только догадываться. Где-то там, на главном направлении.

— Карл в особой команде. «Москау»! О, они наведут порядок! В Москве он, конечно, станет оберштурмбаннфюрером. Подполковник СС Карл Кох! Это звучит совсем неплохо! Как ты считаешь, Ганс?

— Да… превосходно… Как ты думаешь, Гельмут, после Москвы и Ленинграда можно считать наш великий поход законченным?

— О да!

— Но у большевиков останутся еще Кавказ, Сибирь, Дальний Восток.

— Падет Москва, и к нам на помощь придут Турция на Кавказе, а Япония в Сибири и на Дальнем Востоке. Впрочем, мы и сами управимся: зачем нам нужны помощники, которых мы завтра объявим неарийцами со всеми вытекающими отсюда последствиями?! Времена наполеоновских походов, когда русская армия, оставив Москву, спокойно готовилась к контрнаступлению, давно миновали. Ныне армия без четкого управления, мощной боевой техники, достаточного количества боеприпасов и хороших коммуникаций перестает быть армией. Конец Москвы будет означать конец России. Карл пишет, что они преследуют дезорганизованную армию, которой, дай бог, унести свои собственные ноги!

— Адольф Кох здесь, недалеко от Шелонска…

Мизель усмехнулся:

— Твой будущий тесть?.. Знаю, что он здесь! Я, между прочим, получил указание обезопасить его от возможных нападений со стороны русских. Он подал хороший пример, как надо осваивать восточные земли. Многие еще боятся ехать сюда. Коха надо охранять. Наша пропаганда скоро поднимет его как своеобразного первооткрывателя земель.

— Я дал ему солдат для охраны.

— Стараешься! — Мизель озорно погрозил пальцем. — Тесть он трудный, зато Шарлотта чудо ребенок!

Гельмут вышел в прихожую и вернулся с бутылкой прославленного «Наполеона». Хельману этот коньяк нравился больше, чем пятизвездный, «араратский», пил он его охотно и был рад, что Мизель меньше спрашивает и больше говорит: в таком случае менее вероятен подвох.

— Большевики еще во что-то верят, — сказал Мизель, намазывая на тонкий кусок хлеба масло и покрывая его паюсной икрой. — Они не только борются с нашими разведчиками, но и сами пытаются вести разведку. Зачем она им? Мертвому припарки не помогут!.. На станции Низовая мы захватили разведчика: передавал о передвижении наших эшелонов. Такую станцию они без своего глаза не оставят. Но мы расставим столько капканов, что они цепко схватят любого лазутчика. На Низовую я бросил небольшой отряд. Плюс агентура. Пусть спускают с неба своих большевистских пташек!.. Тебе не нужен мой отряд?