Цветы Альбароссы - [5]

- Тогда будем рассуждать прямо, - сказал Борис, - зачем этой жизни превращать нас в игрушку, в беспомощных слизняков?

- Может быть, она испытывает нас на разум, как мы выпутаемся из этого положения.

- Хочешь сказать - экзамен?..

- Нелегкий экзамен. И нам, чтобы хоть в какой-то мере быть признанными, надо искать достойный выход.

- Какой?..

- Во-первых, не метаться как захлопнутым крысам.

- Гм... - ответил Борис. - Во-вторых?

- Не предпринимать ничего враждебного.

- Гриша, - вздохнул Борис, - будь у меня в руках нейтронный пульсатор...

Не успел Борис произнести эти слова, как в руках у него блеснуло оружие. Это не было призраком: пульсатор оттягивал руки, на нем была личная монограмма Бориса "БР"; спусковой крючок стоял на предохранителе как был поставлен в ракете.

Борис растерянно глядел на оружие.

- Брось... - тихо сказал Григорий.

- Бросить?..

- Брось! - повторил Григорий.

- А что, - сказал Борис, - брошу. Никогда не поздно будет поднять.

- Не думай о нем, - сказал Григорий, уводя товарища в сторону. - Видишь ли...

Сказать в оправдание планеты можно было многое. Она могла уничтожить пришельцев по выходе из ракеты, могла не допустить корабль на поверхность. Могла, ознакомившись с непрошеными гостями, умертвить их, развеять на атомы, задавить тьмой. Все-таки она ничего такого с ними не сделала. Моделировала их до бесконечности, воплощала их мысли в зримые образы. В то же время планета не дала им погибнуть от жажды и голода. Почему они сыты, непонятно обоим. Все непонятно в этом удивительном мире. Почему над планетой нет облаков, а воздух не высушен, в нем нормальная влажность? Может быть, это сфера, футляр - жизнь спрятана в оболочку, как в скорлупу?.. Цветы - что они? Элементы энергосистемы, клетки гигантского мозга?..

- Как долго мы будем в этом плену? - спросил раздраженно Борис.

- Не знаю, - сказал Григорий.

- Что же нам делать?

- Ждать. И думать, как выйти из положения. Не теряя лица...

Борис засмеялся.

- Ждать у моря погоды...

- Возьми себя в руки! - сказал Григорий.

В эту ночь им не спалось.

- Когда за нами могут прилететь, Гриша? - спросил Борис.

Он лежал ничком на цветах. Было невыносимо видеть звезды, чувствовать себя пленником.

- Не раньше, чем через месяц, - ответил Григорий. Бориса он понял: в экспедиции поймут, что с ними что-то стряслось, прилетят на выручку. Времени уйдет не меньше месяца.

- Не выдержу... - угрюмо сказал Борис.

Григорий ничего не ответил.

- Не выбраться нам отсюда! - заговорил Борис, приблизив белеющее в темноте лицо к Григорию. - Чувствую, как за мной наблюдает что-то огромное, миллионоглазое, изучает, щупает, читает мысли. Может убить, может помиловать, оставить вот так, в плену, забыть обо мне. Лучше тысячу раз погибнуть в космосе, врезаться в астероид - там все понятно. Но быть беспомощным кроликом... не выдержу, Гриша.

- Спи! - коротко ответил Григорий.

Борис уткнулся в руки лицом. Слышно было его тяжелое дыхание. Григорий не мог утешить товарища. Он видел безвыходность положения, жуть, окружавшую их со всех сторон. В темноте все так же кружили призраки, подходили к ним, ложились бесшумно рядом - каждые двенадцать минут. Григорий пытался не глядеть по сторонам, но у него уже сложился этот двенадцатиминутный ритм. Григорий открывал глаза и вздрагивал всякий раз, когда очередной двойник склонялся над ним. Действительно, можно рехнуться. Собрав волю, Григорий приказал себе: спи!

Кажется, ему удалось вздремнуть. Но тут же едва слышный шорох разбудил его. Открыв глаза, Григорий увидел, как поднялся Борис, постоял, а потом пошел в темноту.

- Боря! - окликнул его Григорий.

Не отвечая, Борис ускорил шаги. Григорий вскочил и кинулся вслед за ним. Оба они запомнили, где лежит нейтронный пульсатор - у крайнего угла мраморной лестницы, - и теперь бежали туда, один в десяти шагах от другого. Григорий догнал Бориса, когда тот, опустившись на корточки, шарил в цветах. Оружие они схватили одновременно.

- Не смей!.. - прошипел Григорий.

- Уйди! - угрожающе ответил Борис.

- Боря!.. - пытался успокоить друга Григорий.

Борис крутил ему руку, стараясь вырвать пульсатор.

- Размозжу... это гнилое яйцо... - бормотал он. - Пусти!

- Рожков! - крикнул Григорий, толкнул товарища в грудь.

Борис покачнулся, ослабил руку. Григорий вырвал пульсатор и, размахнувшись, швырнул его в податливую темноту космовокзала.

- Назад! - сказал он Борису, ринувшемуся было в здание. - Приди в себя!

Борис, как ребенок, всхлипнул, обмяк, дал увести себя от ступеней вокзала.

- Обоим нам нелегко, - говорил Григорий. - Ну, подумаем, что можно сделать?

Они заснули, примиренные, прижавшись друг к другу.

Григория разбудил Борис незадолго до рассвета:

- Гриша...

Тот бесшумно поднялся, сел.

- Что-то изменилось, - сказал Борис. - А что, не пойму.

Григорий минуту слушал.

- Перестало звенеть! - сказал он.

- Правда, - согласился Борис. - К чему это?..

Они просидели до рассвета, вслушиваясь в бесконечную тишину.

Рассвет не принес никаких изменений: слонялись двойники по поляне, боролись возле ступеней за нейтронный пульсатор, потом, примирившись, сгорбившись, шли через поле к ним. Борис скрипнул зубами.