«Где же мое счастье потерялось?» — рыдала на свадьбе пьяненькая Мари на мощной и гостеприимной груди того самого доброго водителя, заливая слезами его белоснежную рубашку. Тот было попытался намекнуть, что счастье вот оно, рядом, — но его намеки смыли соленные волны, и он сдал Мари тетушке, пока та не утопила и его в своем горе. И, вообще, от греха подальше, так как тетушка, отплясывая с Хосе, не забывала приглядывать за племянницей.
Как результат, похмельное утро, вместе с петухами, заместителями того, первого нарушителя спокойствия, встретило Мари головной болью и серенадами.
— А что ты хотела, дорогая! Раньше можно было сказать, что у тебя жених, и ты хранишь верность ему, но теперь-то все знают, что ты у нас девица свободная… Готовься к осаде! — заявила тетушка Энн, после переговоров с исполнителями, чьи песни необычайно пришлись ей по вкусу. «Молодость-молодость, вот помню, синьор Хосе…» — мечтательно закатывала она глаза, хотя Хосе никаких серенад под окнами семейного гнездышка Энн и ее бывшего мужа никогда не исполнял. Первый муж и так бежал за поездом, который увозил беглецов, и железнодорожные служащие еле-еле остановили его, отобрав охотничье ружье.
— Зато здесь какие песни он мне исполнял! Вся округа слушала и замирала от восторга! — ничуть не смутилась Энн, когда Мари попыталась заикнуться о печальных обстоятельствах ее второго брака.
«Да, они нашли друг друга. Энн ничем не пробьешь и не удивишь, в своей любви к этому старому кобелю она как скала», — думала Мари, а сама смотрела на кобелюгу и Энн и видела пару, которых объединила страсть, сплотило осуждение родных и любовь — милые старички были запечатлены у белоснежной стены своего обиталища на последней картине Мари.
И вот вещи собраны и прощальная вечеринка, посвященная Мари, была в самом разгаре, когда раздался телефонный звонок. Тетя Энн выдернула Мари из толпы веселящихся гостей: все хотели попрощаться, поблагодарить за рисунки, сказать теплые слова и пожелания на дорогу. Да и ухажеры времени не теряли, кружа вокруг Мари в надежде зажать ее в темном уголке, которых было великое множество, и сорвать поцелуй «на удачу», вдруг Энн утратит бдительность?
— Кто это? — спросила Мари.
— Полиция, — ответила растерянная Энн.
Мари очень удивилась, откуда полицейским известно, где она и ее контактный номер? Если бы их известил адвокат, он бы первым позвонил! Эти размышления отвлекли ее от закономерного вопроса, а что, собственно, надо от нее полицейским.
— Да, это я, — подтвердила она. — Какое убийство? Элизабет, о Боже. Я немедленно приеду, уже завтра.
Ей еще что-то сказали, но Мари не слышала, Элизабет она знала так давно, что та стала частью ее жизнью и вот эта часть исчезла в никуда! Она была ее подругой, сколько себя помнила, и услышанное просто не укладывалось в голове. «Как такое могло случиться?» — думала Мари весь полет и с этой же мыслью садилась в такси к дому.
— Мадемуазель больше ничего не угрожает?
— А, что? — растеряно спросила Мари, но это оказался тот же таксист — свидетель ее фееричного приземления в маргаритки.
— Нет, наверное, — ответила она.
— Тогда счастливо оставаться, — таксист помог с чемоданами, и Мари вошла в свой дом, где ее уже ждала мадам Матильда.
— Какое горе! — запричитала она. А Мари наконец поняла, откуда полицейским стал известен ее телефон, и печально вздохнула:
— Да, бедняжка Элизабет.
— Похороны уже завтра, платье я приготовила, осталось подписать соболезнование семье, цветы я тоже заказала.
— Что бы я без вас делала, — Мари, как всегда, терялась под напором Матильды.
— Тут еще кое-что, — мадам замялась.
— Что еще? — испугалась Мари.
— Приходил тот молодой человек, который испортил мои маргаритки. Он так извинялся.
— Неужели? — иронично спросила Мари.
— За мои цветочки, — продолжила соседка, мечтательно улыбаясь. — Он, оказывается, так любит маргаритки!
Мари раздраженно фыркнула.
— Он спрашивал и о вас, — «утешила» ее добрая женщина.
«О, конечно, после всех соболезнований цветочкам, сразу обо мне», — подумала девушка.
— Но вы не сказали, где я? — строго уточнила Мари.
— Я была нема как рыба, и ему, и тому молодому симпатичному полицейскому, я ничего не говорила! — ответила мадам Матильда и глаза ее сияли — столько событий в одночасье.
Звонок адвоката расставил все по местам. Нет, Мари не подозревают в убийстве Элизабет, застреленной у себя в доме неизвестным убийцей. При этом заявлении Мари села. Пока не подозревают, — она же могла и поручить это кому-либо. Мари встала. А завтра ее ждут в суде по обвинению в нарушении контракта с некоей фирмой.
— Это вообще ни в какие ворота не лезет, — завтра я должна быть на похоронах, а об этой фирме первый раз слышу! — возмущалась Мари. Внезапные подозрения заставили девушку нахмуриться.
— А тот молодой человек, любитель маргариток, не представился?
— А как же! Вот его визитная карточка. Как можно крутить роман, даже не зная имени? — пробурчала мадам Матильда.
Мари схватилась за нее, как утопающий за соломинку: «Анри…Издательство…»
— Нас никто как-то не удосужился другу представить. — заметила она. — А зря… — Она могла поклясться, что слышит это имя первый раз, а вот издательство было знакомым.
