Цветок Запада - [71]

Слава Богу, Генрих не узнал правды, иначе бы он заставил их совокупиться, угрожая мечом, или же использовал свое право сеньора на первую брачную ночь. Ведь Генрих никогда не останавливался ни перед чем, чтобы достичь целей.

Король был прав, когда возмущался тем, что Фицроджер не смог засвидетельствовать невинность невесты. Тайрон злился на себя за подобное упущение. Имоджин из Каррисфорда лишила его разума! Интересно, что она еще задумала, пытался догадаться он.

Когда они с Генрихом вернулись в замок после неудачной охоты, им передали, что Имоджин осталась в монастыре. Генрих, узнав об этом, был краток и настойчив. Их супружеская жизнь должна продолжаться. Король приказал, чтобы Имоджин немедленно вернулась в Каррисфорд и вела себя, как подобает добропорядочной жене.

Привратник объяснил Фицроджеру, что она осталась в лазарете и что с ней все в порядке. Фицроджер, отправляясь в монастырь, готов был притащить Имоджин домой, если понадобится, даже за ее длинные роскошные волосы. Он готов был поколотить ее.

* * *

Шла вечерняя служба, и успокаивающие звуки церковного пения неслись над цветами и травами в монастырском саду. Фицроджеру стало неловко из-за запаха крови, пропитавшей его одежду. На сегодняшней охоте они подстрелили лань. Он пожалел, что не помылся, отправляясь сюда.

Братья-монахи пели о страхе перед вечной ночью и боязни умереть без покаяния. Они молили, чтобы вселюбящий и всемилостивейший Бог защитил их от козней дьявола.

Фицроджеру в детстве пришлось некоторое время пожить в монастыре. Семья его матери отослала его в монастырь в Англию, но Роджер из Клива прослышал об этом и заставил настоятеля вышвырнуть мальчика оттуда. Именно тогда он отправился в Клив, и для него начался самый нелегкий период жизни. К лучшему это было или к худшему — он тогда еще не догадывался.

Роджер Кливский приказал, чтобы его нежеланного сына бросили в каменный мешок. Он собирался вообще навеки позабыть о нем. В этой адской яме перепуганный ребенок пытался с помощью молитв отогнать от себя тьму и монстров, царивших в ней, но ему это не помогло. Он так и не смог избавиться от одной слабости — от страха находиться в ограниченном темном пространстве.

С помощью зубов и ногтей он отвоевывал себе место под солнцем, но сейчас перед ним в жизни возникло новое препятствие в виде испуганной девушки, которую он не мог ни сломить, ни переделать по своей прихоти и которая ухитрилась даже обыграть его в шахматы.

Брата Майлса не оказалось в часовне, он встретил его по дороге к лазарету.

— Добрый вечер, милорд.

— Добрый вечер, брат. Моя жена здесь?

— Да, она сидит у постели Берта из Твитчема.

— Почему?

— Мне кажется, что она считает себя виноватой в случившемся.

— Господи, если бы я сидел у койки каждого воина, которого я посылал на смерть, у меня были бы мозоли на…

— Но, милорд, вы же сами приходите сюда почти каждый день.

Они посмотрели друг другу прямо в глаза — один был силен телом и славился как искусный воин, другой же был силен духом и знал все слабости обыкновенного человека.

Фицроджер заговорил первым:

— Брат Майлс, мне кажется, что вы пытаетесь не пустить меня туда.

— Я не уверен, что смогу вас остановить, если вы пожелаете наказать жену, лорд Клив, но мне бы хотелось, чтобы вы это сделали в другом месте.

— Почему ты решил, что я стану ее бить?

— Действительно, почему? Но вы бы посмотрели на себя со стороны!

Фицроджер постарался успокоиться.

— Я просто хотел отвезти ее домой. Мы не можем игнорировать присутствие короля в нашем замке.

Брат Майлс отступил в сторону. Фицроджер вошел в келью и услышал тихий голос своей жены. Он был немного охрипшим. Что она там делает? — подумал он.

* * *

Имоджин уже давно перечислила все последние новости, но как только она умолкала, рука Берта делала какое-то слабое движение, и она снова начинала говорить. Берту стало гораздо хуже. Его пылающее жаром тело теперь стало липким от пота. Приходил брат Майлс и попытался влить успокаивающее питье ему в рот. Было ясно, что присутствие Имоджин облегчает последние часы умирающего.

Берт дышал с огромным трудом, и девушка поняла, что хриплые звуки вызваны воздухом, вырывавшимся из раны на груди. Имоджин молила Бога, чтобы он поскорее принял душу Берта и избавил его от мук.

— Когда я была маленькая, у меня был щенок золотисто-коричневого цвета, и я назвала его Медовой Коврижкой. Когда он вырос, то откликался только на эту кличку. После него у меня остались его дочери, они были хорошими собаками, но не такими, как их отец. Ворбрик, скорее всего, убил или украл их. Исчезли также и все собаки моего отца…

Имоджин подняла голову и увидела Фицроджера, стоявшего в дверях. Он наблюдал за ней. Она приложила палец к губам.

Муж кивнул ей головой, чтобы она вышла из комнаты. Как только Имоджин попыталась освободить свою усталую ладонь из руки умирающего Берта, он сильнее сжал ее. Она беспомощно взглянула на Фицроджера и увидела, как у него от злости сжались челюсти.

— Берт, мне нужно уйти ненадолго. Я вернусь к тебе, я обещаю.

Рука умирающего разжалась, и Имоджин вышла в коридор. Сердце у нее сильно билось в груди.