Цветок в пустыне - [39]

Внизу, в подъезде, когда Динни открывала входную дверь, её окликнул Стэк:

— Прошу прощенья, мисс.

— Да. В чём дело?

— Я давно живу у мистера Дезерта и много о нём думал. Если не ошибаюсь, вы помолвлены с ним, мисс?

— И да, и нет, Стэк. Но я всё же надеюсь выйти за него.

— Понятно, мисс. И, с вашего позволения, очень хорошо сделаете. Мистер Дезерт — джентльмен стремительный, и я полагал, что, если бы мы с вами были, как говорится, заодно, это пошло бы ему на пользу.

— Совершенно согласна. Поэтому я позвонила вам утром.

— Я видел много разных молодых леди, но вы первая, мисс, на ком я желал бы ему жениться. Вот я и взял на себя смелость.

Динни протянула ему руку:

— Я ужасно рада. Это как раз то, чего я хотела, потому что дела плохи и, боюсь, будут ещё хуже.

Стэк вытер руку о штаны, принял руку девушки, и они обменялись горячим рукопожатием.

— Я чувствую, что он что-то задумал, — сказал слуга. — Конечно, не мне судить, но ему не впервой принимать внезапные решения. Вы бы дали мне номера ваших телефонов, — может, я и пригожусь вам обоим.

Динни записала номера.

— Это городской — моего дяди Лоренса Монта, Маунт-стрит; это иногородний — нашего дома в Кондафорде, Оксфордшир. Вы меня обязательно найдёте по одному из них. Бесконечно вам признательна. У меня камень с души свалился.

— И у меня, мисс. Мистер Дезерт может на меня положиться. Я ему хочу только добра. Мистер Дезерт не с каждым уживается, но, по мне, он хорош.

— И по мне, Стэк.

— Не люблю отпускать комплименты, мисс, но, с вашего позволения, скажу, что он счастливчик.

Динни улыбнулась:

— Нет, это я счастливица. До свидания, и ещё раз благодарю.

Обратно с Корк-стрит она не шла, а, так сказать, летела. У неё нашёлся союзник в самом логове льва, соглядатай в дружественном лагере, изменник-доброжелатель! Так, изобретая немыслимые катахрезы, она торопилась обратно к тётке: отец непременно зайдёт туда до возвращения в Кондафорд.

В холле дома Монтов она заметила его старый котелок, который невозможно было спутать с другим, и предусмотрительно сняла шляпу, прежде чем подняться в гостиную. Генерал разговаривал с сестрой, и, когда Динни вошла, оба смолкли. Теперь все замолкали, когда она входила! Спокойно и открыто взглянув на родных, девушка села.

Глаза генерала встретились с её глазами.

— Я был у мистера Дезерта, Динни.

— Знаю, дорогой. Он думает. В любом случае мы подождём, пока все не станет известно.

Генерал неловко поднялся.

— И, если тебе от этого станет легче, формально мы не помолвлены.

Генерал слегка поклонился, и Динни повернулась к тётке, которая обмахивала раскрасневшееся лицо куском фиолетовой промокательной бумаги.

Наступило молчание. Затем генерал спросил:

— Когда ты едешь в Липпингхолл, Эм?

— На будущей неделе, — ответила леди Монт. — А может быть, через две? Лоренс знает. Я показываю двух садовников на цветочной выставке в Челси. Босуэла и Джонсона, Динни.

— Как! Они все ещё держатся за вас?

— Крепче, чем раньше. Кон, вам нужно завести у себя анемии… Нет, не то слово. Ну, знаешь, такие яркие.

— Анемоны, тётя.

— Очаровательные цветы. Для них нужна глина.

— В Кондафорде нет глины, — возразил генерал. — Тебе, Эм, следовало бы это знать.

— В этом году азалии у нас — просто мечта, тётя Эм.

Леди Монт положила промокашку:

— Я говорила твоему отцу, Динни, чтобы тебя оставили в покое.

Динни, искоса наблюдавшая за мрачным лицом генерала, обошла скользкую тему:

— Тётя, знаете вы магазинчик на Бонд-стрит, где продают фигурки животных? Я купила там чудесную лисичку с лисенятами, чтобы папа перестал ненавидеть этих зверьков.

— Ах, охота! — вздохнула леди Монт. — Они такие трогательные, когда высовываются из норы!

— Даже папа не любит раскапывать их жилье и брать их прямо в земле. Правда, папа?

— Н-нет, не люблю, — ответил генерал.

— Они кусают детей до крови, — объявила леди Монт. — Я помню, как у тебя шла кровь, Кон.

— Грязный и бесцельный способ. В наше время к нему прибегают только охотники старой школы, приверженцы арапника.

— Кон выглядел тогда отвратительно, Динни.

— У тебя не хватает выдержки для такого способа, папа. Тут нужны курносые, рыжие, веснушчатые мальчишки, способные убивать ради того, чтобы убивать.

Генерал поднялся:

— Мне пора обратно в клуб. Джин заедет туда за мной. Когда мы увидим тебя, Динни? Твоя мать…

Он оборвал фразу.

— Тётя Эм оставляет меня у себя до субботы.

Генерал кивнул. Он принял поцелуи сестры и дочери с таким видом, как будто хотел сказать: «Да, но…»

Динни посмотрела ему вслед из окна, и сердце у неё сжалось.

— Твой отец! — раздался за спиной голос тётки. — Все это очень тягостно, Динни.

— Я считаю, что с папиной стороны крайне любезно не напоминать о своих правах на меня.

— Кон — чудный, — согласилась леди Мон. — Он сказал, что молодой человек был очень почтителен. Кто это ворчал: «Гр-гр»?

— Старый еврей в «Дэвиде Копперфилде».

— Вот, вот. Я чувствую себя точно так же.

Динни оторвалась от окна:

— Тётя! А я чувствую, что стала совсем другой, чем две недели назад. Тогда у меня не было никаких желаний; сейчас я — одно сплошное желание, и мне совершенно безразлично, пристойно я себя веду или нет. И не уверяйте, что это пройдёт.