Цветок с пятью лепестками - [28]

— Конечно, ты не останешься без благословения. Скажи, как тебя зовут?

— Пантеа! Так меня зовут, великая! Я жена полководца Артешбода.

Странно было слушать подобное обращение от девушки, нет, женщины, которая выглядела даже старше ее.

— Я вижу, что ты вполне соответствуешь своему имени. Ты всегда поступаешь так решительно?

— О да, великая! Родители говорят, что мне нужно было родиться мужчиной! Но я хорошая жена своему мужу, я почитаю богиню и слушаю магов!

— Эстер! Ты сможешь пообщаться со всеми женщинами позднее. Теперь их ждут.

Сагар подошла, как всегда, совсем незаметно. Остальные девушки уже направились к выходу из зала, и только Пантеа продолжала стоять и не отводила взгляда от Эстер. И девушка почувствовала словно отголосок, эхо чувств своей родственницы, намек. Затем жена полководца резко повернулась и почти бегом направилась за остальными.

Они остались вдвоем с наставницей посреди пустого зала. Тени от догорающих факелов метались по рисункам на стенах, и девушке казалось, что женщины изображены так искусно, что способны магическими взглядами следить за нею и ожидать, а может, требовать чего-то, какого-то поступка.

— Зачем мы здесь, Сагар? Зачем здесь все эти женщины? Что сейчас будет происходить?

— Да, сейчас здесь мы с тобой будем решать судьбы людей. Ты уже достаточно взрослая и одна из совсем немногих, кто обладает познаниями стихии жизни. Я сама учила тебя и знаю, что ты готова.

Наставница произнесла это сухим, спокойным тоном, сложив ладони на животе. Но что-то в сказанном, в этих обыкновенных словах было такое, что заставило Эстер сначала вздрогнуть, а потом похолодеть. Она замерла в ожидании, но наставница не спешила. Казалось, она размышляла в ожидании хоть какой-то реакции от девушки. Может быть, она считала, что ученица уже знает, что ее ждет, что ее подготовили к этому родственники, но Эстер нечего было сказать.

Сагат поджала губы и после некоторой паузы вдруг тяжело вздохнула. Вполне вероятно, ей самой не нравилось то, что она должна была сказать этой даже еще не девушке, а еще почти девочке.

— Ты знаешь, наша хранительница, Фаррин, отправляет сюда мужчин-магов каждый год. Здесь существует обычай… — она кинула быстрый взгляд, будто пытаясь убедить саму себя, что девушка перед ней уже достаточно взрослая для того, что она должна все-таки услышать. Потом кивнула, словно с чем-то соглашаясь, и продолжила. — Существует обычай: в день богини женщины, допущенные в храм, отдаются мужчинам, так же специально пришедшим сюда. Пришедшим именно для этого.

Сделав небольшую паузу, облизнув пересохшие от волнения губы, Сагат продолжила.

— Это старый обычай. Считается, что партнеры своей энергией питают богиню и приносят ей радость, а она в ответ вознаграждает их, принося удачу и счастье. Поэтому в церемонии участвуют не столько жрицы, сколько обычные девушки и женщины, часто из самых высоких родов. Одни просят детей, другие здоровья, третьи красоты. Девушки сами выбирают себе партнера, и часто это такой же знатный мужчина, как они. После нашествия саков, после этой войны, когда пострадали даже мы, в Аратте хранительница заключила с царями договор. По нему в Экбатану стали приезжать молодые маги, чтобы возместить утраченное. Девушки охотно вступали в связь именно с ними, а мы, носительницы зеленого, помогали жизни достигнуть своей цели. Среди местных родов есть те, которые способны управлять стихиями, для этого нужен только маленький толчок. Это было хорошо для всех и случалось, — тут она вновь взглянула на Эстер, — случалось, что юноши забирали этих девушек с собой. Никто не возражал, наоборот, для многих это стало дополнительным стимулом. Ты слушаешь меня?

Она не слушала. Она не могла слушать и охотно бы заткнула уши, чтобы не слышать. Мир, который существовал вокруг нее до этой минуты, рушился. “Так вот почему ее мать не хотела разговаривать об этой поездке! Так значит, ее родители, они встретились здесь? В этом самом месте? Там, за стеной? А ее сестра? Неужели все было именно так, как рассказывает эта женщина? Лица со стен продолжали внимательно следить за ней. О, эти лица видели многое. Здесь, в этой комнате и ее мать ожидала свою судьбу. А Сагар, возможно, она также потом решала, что случится, чем закончится это служение! Какое слово подобрали для определения этого… действия!”

Через секунду ход мыслей принял другое направление. Она лихорадочно сжимала сдернутый с головы белый платок, украшенный драгоценным шитьем. Мысли, мысли были такими жестокими!

“А Пантеа? Ведь она уже замужем! Как это возможно?” И тут же пришло ужасное понимание. “Бахман! Он давно живет в храме, в Аратте! Он говорил, что приехал еще ребенком. Приехал, он приехал… Зачем он приехал сейчас? Он говорил вчера о ритуале!”

Она уже бежала к выходу. “Не допустит! Она не допустит! Он принадлежит только ей! Все неправда, и ничего не будет!” Но ей удалось сделать только два шага, и она натолкнулась на Сагар.

— Назад, девчонка! Ты хочешь сорвать церемонию? Тогда никто не выйдет из храма!

— Нет! Там Бахман!

— Остановись! И не вздумай применять силу! Свершится то, что суждено!