Цветочек аленький - [68]

— Тебе ли, княгине будущей, в слухи верить? Может, было меж ними чего, да только пока баба дитя носит, мужик всегда у другой тепла ищет. За то беспокоится — глупость большая. Вот коль и далече миловаться с ней станет, то, как уйдет Святослав в поход свой, продадим бабу боярам, аль подарим кому в знак расположения княжеского. А сейчас о ребенке думай, на свет он до срока просится, как бы не случилось чего. О Малушке забудь. Неважно то ныне.

От слов Ольги, светлеет в душе Предславы, и, с силой собравшись, готовиться женщина жизнь ребенку своему дать, на мысли глупые не отвлекаясь. Раз сказала свекровь, что решит неурядицы все, так и быть тому. Не рушимо слово княгини киевской. Но прежде, чем боль до конца разум замутит, рассказывает супруга Святослава свекрови своей, об отказе Малфред на зов ее явится, да о словах, что не служит рабыня клятая Предславе, словно не княжна она, а девка дворовая. Ольга, стенания невестки выслушав, словом добрым ее успокаивает, пот холодный со лба роженицы стирая, за руку женщину, уж в потугах мающуюся, держа. Помнит еще княгиня, как сама на этой перине лежала, Святославу жизнь дать стараясь. Некому было ее поддержать тогда, может потому и жаль Ольге невестку, что свою боль хорошо помнит. Но лишь только повитуху дождавшись, в горницу княгиня спускается, Малушку найти приказав.

Ждать долго не приходится, миг спустя уж стоит милостница пред очами хозяйки своей, глаза долу пряча. Глядит Ольга на ключницу, дивясь смелости той, что пред женой Святослава явиться отказалась. Как смеет рабыня безродная, из милости до службы княгине допущенная, перечить дочери боярской, да княжне под сердцем сына князю носящей? Более того, Малушка ведь вслед за Ольгой веру христианскую приняла, милостницей* при княгине став, а для тех, кто в Единого верует, блуд — грех смертный. Значит не только по земным законам, но и по высшим, виновна девка-бесстыдная!

Долго Ольга Малфред отчитывает, да решение приняв, палача кличет, обязуя того, пороть ключницу, покуда помыслы грязные из головы через спину не выйдут. Девушка в рыданьях на колени падает, пощады прося, да о положение своем тяжелом* рассказывая.

От вестей тех, Ольга в ярость приходит, но наказание отменяет. Негоже пороть бабу брюхатую. Рабыню то не жаль, но дитя, в чьих жилах руда Рюриковичей течет, княгиня тронуть не смеет. Подумав, решает Ольга выслать женщину не угодную, в деревню сослав, покуда дитя не родиться. Так оно правильней будет и наказание для бабы блудливой, и схорон для ребенка, что жене Святослава костью в горле станет. А уж, что удумать женщина обиженная может, княгиня по себе знает. Не одну полюбовницу Игореву в свое время извела. Оттого и выводят Малфред из горницы, под надзором стражей в ссылку собираться, что б сбежать не удумала.

Святослав Малушку, что вояки княгини под руки ведут куда-то, в коридоре встречает. Не позволив любовникам и словом обмолвится, стражи, лишь на секунду голову склонив, да на княгиню сославшись, женщину дальше ведут. Князь, время на подчиненных матери не тратя, сразу к виновнице произвола отправляется. В покои Ольги в ярости заходит, ругаться собираясь, да милости для любовницы требовать. Виданное ли дело, мать нос свой длинный в дела его совать удумала, коли голову свою приладить некуда, лучше пусть делами княжества заботится, а с бабами своими Святослав и без нее разберется. Но непреклонна княгиня в решение своем, на просьбы да угрозы отвечая спокойно:

— Не думала я, что сын мой глупей осла, что в сеннике головой стену пробить пытается. Жена твоя, народом благословленная, средь бояр да купцов почитаемая, в родовой горячке мается, а ты за рабыню, в постель к тебе явиться не постеснявшуюся, просить пришел? Аль ума нет, что б понять, как отец Предславы к известиям отнесется, что князь, в день благой, когда ребенок явиться должен, не за чадо свое душой мается, а за бабу другую печется? А коль жена твоя расскажет батюшке своему, отчего до срока рожать начала? Известно ли тебе, сын мой с любовью взращенный, да в пору нужную не поротый, что Малфред — девка дрянная, княгиней себя возомнив, к Предславе на зов явиться отказалась! Как смела рабыня, княжне слово поперек молвить? Али ты совсем очумел, такую волю бабам своим давая? Не забудь, что Предслава доход в казну принесла, в нашу семью попав, и ее отец за походы твои военные платит, иначе по миру уж с рукой протянутой скитались, на войне разоряясь! Молчишь? Вот и помалкивай! Не нужны нам враги средь приближенных, у нас их и без того лишком хватает. А с рабыней твоей ничего не случится, поживет в отдаление, о делах подумает, а как дитя родит, ты его признаешь. Негоже крови Рюриковичей робичем* зваться.

Громко да долго мать и сын спорят, слуг криками грозными пугая, но ссору их крик младенца прерывает. В радости такой, разногласия забывая, соглашается Святослав с доводами материнскими. Хвалы Берегине княгиня с князем слаженно возносят, забыв что миг назад убить друг друга готовы были. И вот уж богов рука об руку благодарят, за то, что жив и здоров ребенок, хоть и до срока в мир явился. Нарекает сына своего Святослав — Ярополком, для того что б на поле брани он так же яростно ратился, как в день рождения своего за жизнь сражался.