Цветочек аленький - [67]

Донесение гонца выслушав, размышлять князь засел, думая, что выгадать может с информации предоставленной. А коли мозгами пораскинуть, да взглянуть со всех сторон, горизонт возможностей то необъятный становится!

Никифора Святослав лично знает, и в уважение своем этому человеку отказать не может, ибо близок по духу воевода византийский князю. Фока также за меч крепко держится, да роскошью и благами пренебрегает, как князь киевский, оттого и ясен Святославу помыслами своими. Только так ли прост полководец, каким доселе казался? И кому связь та любовная выгодна? Императрице, что по привычке старой — межножьем зарабатывать, ныне местом этим союзников ищет? Или воеводе, что царицу окрутив, на дела государственные через нее влиять может? Не влюбились же они в друг друга, хотя коли так, вот потеха была бы! Как бы выведать, отчего люди высокопоставленные, не боясь гнева императорского, как юнцы горячие по трактирам милуются. То, что к Никифору шпионов не зашлешь, сразу ясно. Этот лис хитрый быстро заметит не ладное что близ него творится. А, затем, еще быстрее дознается, чьи доносчики, да с целью какой вокруг него ошиваются. Не желает Святослав, раньше времени затеи свои открывать, оттого и решает сам в Византию отправиться, вроде как о хазарах поговорить, дела торговые по решать, а на деле выяснить, что царицу византийскую с полководцем, что государству ее служит, связывает, да за счет парочки влюбленной придумать, как с царем несговорчивым поквитаться.

Но помимо дел государственных, есть у князя еще и заботы личные. Прознал он нынче, что женщина любимая — Малушка, семя его в себе прижила, и, коли Берегиня милостива будет, в скором времени плод любви их на свете появится. Вести те и радостны и тревожны одновременно. То, что первый ребенок у него скоро появится, который в любви зачат, а не по принуждению али за ради долга, согревает сердце Святослава. А вот то, что мать его рабыне беременной при жене законной не обрадуется, уже печалит. Поразмыслив, решает Святослав у Ольги совета на счет грека испросить, а как только мать от дела любимого (ворогу козни чинить) сомлеет, так и известием о прибавление в рядах княжичей огорошить. Переживает князь, что осерчает мать на него, а расстройство свое на Малушку скинет, оттого долго с мыслями собирается, прежде, чем к княгине с повинного головой отправляться. Но, решив, что уж лучше самому сознаться, чем прихвостни Ольге донесут, быстрым шагом по коридорам в покои матери следует, но все одно не успевает немного.

Ольга.

Не задался день у Ольги ныне. С утра вести принесли, что хазары вновь города приграничные грабят, вконец осмелев, крестьян убивать начали, да селения развороченные огню придавать. Знают, гады ползучие, что не выйдут в поход войны из Киева, покуда морозы на спад не пойдут, оттого и чинят безобразия, в безнаказанность свою веруя. Да еще и греки, как назло, с желаньями русских по Дону до Белой Веже сплавить, чтоб с воды хазара погонять, объявились. Денег за то обещают не мало, не понимая, что хоть и силен батька Дон, да все одно до весны льдом покрыт будет. Но, коли Святослав узнает, то в миг в поход соберется, на конях по реке пройти готовый, лишь бы с града по быстрей сбежать. Не мило ему в стольном городе бока отлеживать, а тут такой повод меч достать, о последствиях не думая. Ольге же вновь в дела княжества лезть, да за сына сердцем маяться. Была б Предслава по умней, что б по мимо глупостей бабьих, еще о чем-нибудь думала, тогда, ее к делам приставив, сама княгиня-мать бы в тень отошла. Но, видать, сильно богов Ольга прогневала, коли к сыну-солдафону в надбавку невесткой дурой одарили. Щедра судьба неприятностями для дочери своей не любимой.

К полудню пурга сильная поднимается, ставни в светелке с корнем вырвав, студеным ветром в покои влетает, по углам завывая, княгиню из покоев холодом гонит. Приходится Малушку в непогоду такую за кузнецом отправлять, что б петли поправил, да потом ждать, когда печь растопят, воздух студеный изгоняя. А к вечеру, лишь на миг Ольга прилечь решает, так к ней без стука княжна беременная вваливается. Накричала бы княгиня на жену сыновью, но вовремя примечает, что, бела с лица Предслава больно, и губы кривит, толь от досады, толь от боли тело сковывающей, да за брюхо держится. Ольга с лавки вмиг вскакивает, к невестке подбегая. За руку потную хватает, до перин дойти помогая.

— Матушка, постойте, я к вам по делу пришла. — Предслава Ольгу остановить пытается, да разговор затеять, но боль новой судорогой в спину стреляет, да тугим комком в животе сворачивается. — Ох, что-то неладно мне ныне. Обождите, матушка, дайте воздуху глотнуть. — Только боль по притихает, княжна вспоминает, зачем к Ольге шла.

— Слухи до меня дошли, матушка, пробралась змеюкой скользкой ключница ваша в покои князя нашего. Сплетни грязные распространяет, о том, что не в милости я у князя, и, что новой женой она — Малушка Святославу станет. — Вновь боль копьем раскалённым в спину бьет. Предслава вздрагивает, на пол заваливаясь. Ольга, словами не добрыми всех баб беременных поминая, до перин невестку дотаскивает, да прислугу кличет, что б за повитухой бежали. Сама же, подле роженицы устраиваясь, отчитывать жену сыновью принимается: