Цветочек аленький - [69]

(*Милостница — раздатчица милостыни при высокопоставленной особе. В данном случае при княгине — Прим. автора)

(* Тяжелое положение — здесь имеется ввиду беременность. — Прим. автора)

(*Робич — сын рабыни. Ольга имеет в виду, что признав сына/дочь от рабыни, Святослав даст ему статус князя/княжны, а не раба. — Прим. автора)

Глава 22. О заговорах и разговорах

Святослав.

С первым перезвоном капели апрельской, распрощавшись с женой, от родов раздобревшей, сыновьями да матерью, что как всегда рукой своей на путь легкий благословляет, отправляется Святослав в дорогу дальнюю. Как всегда налегке да с воинством малым, навестить дворец в Царьграде решает.

Острастки ради, является князь к воротам града стольного государства Византийского, хоть и со знаменем мирным, но одетым по военному, да при оружии. Тем силу да мощь свою кажа, пусть не думает грек, что слаба Русь и кто не попади ее варварской кликать может. Но открывают ворота Царьграда без разговоров лишних, да попыток оружие изъять, воинство русское пропускают не испугавшись. Видно Роман — царь византийский крепче духом оказывается, чем приписывалось ему шпионами княжескими, которые наперебой о трусливости да алчности императора докладывали. До дворца Святослава со свитою провожают войны греческие, со всех сторон в кольцо взяв, словно не чают довести русских до места, по дороге кого не утеряв. И идут они все по улице, камнем выложенной, меж домов и лачужек к дворцу продвигаясь, с лицами хмурыми да настороженными. Нет войны меж русским и греком, но и мира тоже нет, оттого и ждет каждый, когда меч вынуть можно будет.

Логофет, что у входа во дворец встречает, не подавившись словами о правилах и предписаниях, Святослава с парой воинов не под руки, как принято, а с осанкой прямой, как равных в зал к царю провожает. Видно все же боясь без рук остаться, коли попробует князя гордого, который лишь вкус побед ведает, склонить.

После встречи пустой, лишь поклонами взаимными ценной, да положенной этикетом трапезы, отпускают Святослава в покои, для него выделенные, с дороги отдохнуть, да сил набраться. Князь, времени зря не теряя, шпионов засылает, прознать, как к императрице по ближе подобраться, да внимания лишнего не привлечь.

Лишь три дня спустя шпионы, все углы дворцовые обнюхав да облазив, докладывают, что нет у Феофаны человека роднее, чем прислужница ее — Агапия. Девушка молодая и в меру ветреная. Слуги рассказывают, что в свое время она вместе с императрицей в таверне телом торговала. Ныне поручения разные для царицы выполняет, в том числе и в постель послов заморских ложится, что бы в утехах любовных, разузнать то, что в беседе деловой утаили. Служанка та хитрая, и не болтливая, оттого и ценна для Феофаны, что не выведать ничего лишнего у такой наперсницы. Но есть лазейка одна. У Агапии сестра меньшая — Гликерия. После смерти матери их, Агапия за сестрой смотрела, оттого близки они не только кровью, но и духом. Гликерии недавно пятнадцать исполнилось, ныне сестра старшая ей жениха подыскивает из торговцев по богаче и как следствие по старше. Девчонка же, как и все погодки ее, любовью бессмертной грезит, о царевиче каком-нибудь мечтая. Коли охмурить Гликерию, через нее и тайны Феофаны вызнать можно. Святослав, прознав, что хороша девчонка, сам поухаживать решается. Не зря матушка говорила, что бабам он люб, вот и повод проверить представился. Нравится женщинам стать суровая, да сила не прикрытая, оттого и льнут к нему прелестницы, за плечами широкими укрыться надеясь. Не долго осада сердца девичьего длится, и пары седмиц минуть не успевает с приезда князя, а Гликерия уже в его покоях ни раз побывать успевает. А еще дней пять спустя, меж ней и Святославом диалог важный, ради которого и затевалось все, состоялся.

— Хочешь, увезу тебя? Сбежим вместе на родню не оглядываясь? Княжество мое большое, есть, где укрыться. — Святослав, волосы девушке поглаживая, обещания несбыточные дает. — А коли захочешь, женой своей сделаю, будешь княжной моей? — И к Гликерии поворачиваясь, целует ласково в шею. Девушка, в объятьях мужчины млея, мечтами вдаль уносится, где она уже не девка, из милости при госпоже живущая, но княгиня важная, при муже своем статном. Зря Агапия говорила, что нет средь мужиков молодых достойного Гликерии. А вот же он, пред ней лежит, побег предлагая.

Святослав, тем временем, на животе девушки узоры рисуя, дальше допытывает:

— Ты прости, но разузнал про тебя немного. Должен был выведать, кого в жены звать собираюсь. Да прознал, что сестра твоя Агапия, христианка ревностная, да еще и самой императрице служит, оттого, коль захочет, Феофану супротив меня настроить сможет, отношения Руси с Византией подпортив.

— Господь с тобой, мой язычник, к чему сестре это делать? — Гликерия брови хмурит, не понимая, к чему князь клонит.

— Да за тем, что бы любви нашей помешать. Я ж для нее варвар не отесанный. Многобожник. Чего взять рабыни Иисуса от сына Велеса? Вот бы тайну какую знать о царице вашей…. Тогда, коли б стала она перепутья чинить нам с тобой, припугнули бы ее знанием своим, она бы и по отстала. — Святослав речь свою в ту сторону клонит, что ему интересней. Видит князь по глазам Гликерии, что знает та что-то, да пока сказать не решается. Оттого, что б подбодрить девушку, да на нужный лад настроить, поцелуями плечи ей покрывая, князь дальше говорить продолжает: