Цветины луга - [117]

Вместе с пробудившейся первой любовью в ней зрело желание свить свое собственное гнездышко, иметь свой уголок, предназначенный не только для нее, но и для кого-то другого, и этим другим мог быть только Ицко. Это желание заставляло ее переставлять рамки и рамочки с картинками до тех пор, пока, наконец, не было найдено место для каждой. Яничке хотелось как можно скорее увидеть Ицко и рассказать ему, как она жила без него, как верила, что он не виноват, и как боролась за его освобождение. Но Ицко, хотя и был на свободе, не появлялся. В свободное время она нарочно ходила на завод. В бригаде отца его не было, значит, он работал в другом месте, но ей было неудобно расспрашивать о нем отца или других рабочих. Каждый мог спросить: «А зачем он тебе?», мог посмеяться над ней. Один раз она уже испытала унижение и не хотела, чтобы это повторилось.

Как красиво стало теперь здесь! Ждали только станков. Около цехов все было расчищено и прибрано. Рабочие так украсили завод, что залюбуешься.

Самое трудное, над чем они трудились днем и ночью, было сделано — огромный железобетонный корпус был построен. Остались сущие пустяки — работа, которую можно сделать играючи, одной рукой.

На территории завода уже не валялись, как раньше, балки, трубы, доски, бочки для воды. Теперь там зеленели клумбы. Даже деревья посадили. Привезли их прямо с землей, и теперь они радостно шумят свежей листвой.

А Яничка ходила грустная. Она нигде не могла найти Ицко. Все, о чем она мечтала, исполнилось: живет здесь, рядом с ним, учится в техникуме, пользуется свободой, а его нет.

В техникуме так интересно, все новое: новые учителя, новые парты, и ребята не те, что в сельской школе. Яничка начала новую жизнь, она гордилась этим, и ей очень хотелось кому-нибудь рассказать обо всем, что окружало ее сейчас, но рассказать было некому. Отец все время на работе, Ицко нигде нет. Новых друзей на заводе она еще не приобрела, а старые, деревенские не знали, что она начала новую жизнь, да с ними ей и не хотелось делиться.

Однажды, возвращаясь домой из техникума, неожиданно на дороге, ведущей к заводу, она увидела какого-то парня. Ей показалось, что это Ицко, и она пошла следом. Паренек был в потрепанном и грязном комбинезоне. Яничка была уверена, что это Ицко, потому что только он ставит ноги так, словно подражает легкой птичьей походке, только он так поводит плечами и высоко держит голову.

Сгорая от любопытства, с трепетным волнением она продолжала идти за ним. Шла, не спуская глаз с его фигуры. Ждала, что он обернется, но он шел и не оборачивался. В ее голове лихорадочно проносились разные мысли, мучившие ее в последние дни. Так он, оказывается, уже давно на свободе. Почему же он не приходит. Может, уже разлюбил ее? Может, ему больше нравится какая-нибудь другая девушка? Интересно, кто она… Яничке очень хотелось его окликнуть, но кругом были люди. И она шла молча, боясь потерять его из виду. «А если он работает в другом месте и сейчас свернет в сторону? Все кончено!»

— Ицко! — крикнула она, наконец, но парень не обернулся.

«Это не он, — подумала Яничка. — Какая я нахалка. Гоняюсь за незнакомым мужчиной».

Но она продолжала идти следом, а потом не выдержала и снова позвала:

— Ице!

Люди, проходившие мимо, смотрели на нее удивленно, с легкой насмешкой.

На этот раз парень обернулся на ее крик, и Яничка от радости даже всплеснула руками — это был Ицко.

— А-а-а! — произнес он и засмеялся.

— Ты почему убегаешь от меня?

— Я? Да я тебя и не видел. И вообще не в моем характере бегать от кого-нибудь.

Он не задержал ее руку в своей и не начал сразу же болтать, как это было раньше. Смотрел на нее довольно холодно, как на случайную знакомую, которая не вовремя напомнила о себе. Его глаза не мерцали, как прежде, радостным блеском, точно маленькие озерца. Раньше он смеялся по всякому поводу и без повода и его звонкий голос, как эхо, разносился вокруг, раскатывался волнами, пока не затихал где-то вдали. Такими же волнами вились у него и волосы. И только Яничка подумала о его волосах, как заметила, что сейчас он был острижен наголо. До этого она видела только его глаза, только его посеревшее лицо. Такой, с остриженной головой, он казался ей совсем другим человеком. Казалось, что вместе с кудрями он утратил и самое лучшее, что имел в себе. Как будто потерял самого себя. Она смотрела на него и ей все время казалось, что это не ее Ицко. Как много, оказывается, значат для человека волосы! Казалось, вместе с волосами он потерял всю свою привлекательность, все свое обаяние. Ицко был так похож на дерево с опавшими листьями, что Яничка невольно спросила его:

— Зачем ты остригся?

Она произнесла это сердито, со скрытой болью. Он грустно рассмеялся.

— Это меня там остригли, чтоб волосы лучше росли… и чтоб ума прибавилось!

У Янички все перевернулось.

— Звери! Стригут людей, как Гитлер!

Она вся дрожала от злости и возмущения. Ее воображение рисовало Ицко с вновь отросшими буйными кудрями, улыбающегося, с трепетно мерцающими глазами. Она снова слышала его заливистый смех.

— Волосы — это не страшно! — вздохнул Ицко, глядя в землю. — А вот другое… Волосы отрастут за месяц, как трава, а вот это… — и он постучал рукой по сердцу.