Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - [149]

На следующий день мы посетили горный городок Пинотепа-Дон-Луис. Когда мы добрались туда после сорока километров езды по грязной дороге, это было похоже на физическое перемещение назад во времени: единственное, что выглядело современным, – это мы сами. На выбеленной деревенской площади собрались мужчины в белой одежде и женщины в пурпурной. Все они двигались, болтали и продавали друг другу различные вещи. Мы припарковались и вернулись на площадь с камерами, но за эти пять минут, словно по волшебству, все исчезли. Площадь была пуста, если не считать человека, который спокойно красил чугунные скамьи в белый цвет, и я всерьез задумалась, не померещилась ли мне предыдущая сцена.

Загадка разрешилась через двадцать минут, когда в переулке мы нашли любопытный ресторанчик, состоящий из расставленных под навесом крепких деревянных столов на козлах и скамеек. С одной стороны женщины помешивали в огромных котлах кофе и ужасающе жирную тушеную говядину (наконец-то, подумала я, хоть какой-то цвет бычьей крови!), поджаренную на углях. На другой стороне, в саду, дюжина женщин готовили лепешки, выпекая их на разогретых на огне старинных металлических тарелках. Нас пригласили присоединиться – и мы ужасно насмешили всех дырявыми тортильями. Более общительные женщины пригласили нас сесть за стол и поставили перед нами миски с жирным рагу и кофе. Мы предложили заплатить, но они решительно покачали головами.

На другой стороне крытой улицы стоял старик, одетый в безукоризненно белые одежды. Он вытаскивал из ведра с потрохами бледные, похожие на тряпки, куски внутренностей коровы и растягивал их. Это был деревенский староста; он не говорил по-испански, только по-миштекски. Нам показалось, что либо мы проскочили столетие, либо попали на съемочную площадку. Для преданного искателя пурпурных юбок это был настоящий рай: в них были одеты почти все женщины старше сорока, хотя некоторые предметы одежды определенно были окрашены анилиновыми красителями. Большинство женщин были в фартуках, но у одной семидесятилетней женщины, стоявшей на заднем плане у котла, грудь по старинке была обнажена. «У вас всегда так?» – спросила я у дружелюбно выглядевшего молодого человека за соседним столиком. «О нет, – ответил он с широкой улыбкой. – Это моя свадьба».

После того как мы справились с шоком, он представил меня матери своего друга, Эльвире Лейве, которая, по его словам, могла рассказать о значении полосок на ее юбках. Мне рассказывали, что узоры из нитей синего, красного и пурпурного цвета в плетении могут варьироваться в зависимости от того, в какой деревне оно было сделано. «Нет, – со смехом сказала она. – Полосы не имеют особого значения, просто мы выбираем тот рисунок, который нам нравится». У нее было пять posahuanco», которые она носила по очереди, а одну юбку хранила «для праздника». Она помнила, как ее собственная мать давала пряжу странствующим красильщикам, которые отправлялись на побережье и возвращались через несколько месяцев, «раскрасив» нить. «Это уже не так часто бывает: по большей части нитки синтетические, – сказала она, – жаль, ведь чем больше стираешь старые посауанко, тем лучше становится пурпурный цвет».

Эльвира никогда не носила другой одежды и смеялась, когда я спрашивала, не надоело ли ей это. «Мы – люди, которые его носят, носим его вечно», – сказала она. Она сидела рядом с женщиной в черном, которую представила как consuegra – тещу ее сына. Они были одного возраста и окончили одну школу, но одна носила только испанскую одежду, а другая – только миштекскую. «В Пинотепе всегда так было, – объяснила Эльвира. – Некоторые люди носят пурпур, а некоторые никогда его не носят. Испанцы никогда этого не делают».

Одна из таких людей – ее собственная дочь, которой было чуть за двадцать и которая никогда в жизни не носила фиолетовой юбки, даже в детстве. «Ей не хотелось», – объяснила Эльвира. Считает ли Эльвира позором то, что этот обычай исчезнет вместе с ее поколением? Она рассмеялась. «О нет! Моя дочь независима. Она может делать все, что захочет». Потом она добавила: «Мне не грустно. Такова жизнь, все меняется».

Секрет тхелета

Иногда вы проделываете долгий путь, чтобы найти что-то, и, когда вы находите искомое, оно оказывается гораздо ближе к дому, чем вы думаете. То же самое случилось со мной в истории с «тирским пурпуром». Я думала, что найду его в Тире, но нашла только пустые чаны и крутой холм, сложенный из ракушек, – и даже клочок крашеной шерсти, который я увидела в музее, вовсе не был пурпурным. Затем я думала, что найду пурпур в Мексике, но, хотя я была очарована, наблюдая, как прозрачное пятно становится на солнце лиловым, я точно знала, что римляне использовали другой метод.

В Англии я познакомилась с красильщиком по имени Джон Эдмондс. Я связалась с ним, потому что слышала, что он экспериментировал с двумя сотнями различных рецептов красителей (включая вайду) в рамках проекта Музея под открытым небом Чилтерна, – и в итоге он помог мне в моих поисках индиго. Но что меня действительно поразило, так это его более поздние эксперименты, которые он проделал с совершенно другой синей краской, получаемой из морской раковины и ипользуемой для изготовления священных кисточек на иудейской бахроме цицит. Эта история – история утрат и повторных открытий, причем неоднократных.