Цвет крови - [77]

— Имеются сведения о том, — встрял один из журналистов, — что следы крови убитого иммигранта были найдены в доме Дзуккини. Он был убит там?

— Об этом мы пока ничего не можем вам сказать, — ответил Маттеуцци, чуть ли не подмигивая корреспонденту.

— Семья Дзуккини утверждает, что со смертью их сына следствие не может быть закрыто, они настаивают на его невиновности.

— Я их прекрасно понимаю, но не в моей компетенции описывать душевное состояние членов семьи, чей сын был обвинен в преступлении, а затем повесился.

— Вы полагаете, что Джованни покончил с собой именно потому, что был виновен?

— Никто не сможет объяснить, что толкает человека на такой страшный шаг. Не нам судить. Жаль, что произошла эта ужасная трагедия.

— Как ему удалось исполнить свой замысел, ведь он постоянно был под охраной?

— Он использовал те несколько минут, в которые происходит смена караула.

— У вас есть сомнения в том, что это было самоубийство?

Маттеуцци мрачно посмотрел в сторону репортера, задавшего вопрос, и выдавил из себя:

— Нет, сомнений нет. Он находился в камере один.

— Его толкнуло на это пребывание в тюрьме?

— Подождите, — забеспокоился прокурор, догадавшись, к чему ведет вопрос. — У нас в тюрьме нет камеры пыток. Имелись неоспоримые улики, указывающие на Джованни Дзуккини. Он совершил не одно серьезное преступление, в связи с чем и был заключен в тюрьму. А сейчас попрошу меня извинить…

И Мормино увидел, как глава прокуратуры пробирается сквозь стену репортеров в сопровождении стиснутого толпой Де Сантиса, капитана Кау с каменным лицом и лейтенанта Агати, своего старого знакомого по делу о душителе. Выпуск новостей был завершен, и Паоло выключил телевизор, пораженный таким поворотом событий. Дело, на раскрытие которого уже более месяца тратилось столько сил, внезапно закончилось.

Гордость Дзуккини не позволила ему терпеть проводимые над ним опыты и издевательства в зале суда. Да, его вычислили и арестовали, но от этого никто не получил большого удовлетворения. Кау блестяще осуществил арест, но в его послужном списке смерть Дзуккини навсегда останется черным пятном.

Безусловно, расследование будет приостановлено, несмотря на то что оно основывалось на прямых уликах. Виновник умер, карать больше некого. Прокурор, без сомнения, еще будет взывать к стабилизации социальной обстановки и усмирению межнациональных распрей. Возможно, придется предать огласке результаты ДНК-экспертизы пятен крови, найденных на покрывале в доме Дзуккини. И все, — надо полагать, никому не придет в голову делать из молодого неонациста христианского мученика.

Глава двенадцатая

Безжалостно палило солнце пустыни. Слизистая пересохла, и жара отзывалась в теле глухими, непрекращающимися ударами молота. Блестел, ослепляя, пустынный и песчаный горизонт. Во фляге не было ни капли воды. Если он не найдет воду, то скоро погибнет. Груда камней справа показалась ему знакомой, несколько часов назад он точно проходил здесь: вон те обломки горных пород странной пирамидальной формы уже попадались на пути.

Он потерял чувство пространства. Решившись дойти до обитаемой земли, он сначала пошел против жестокого солнца, которое поглощало каждую каплю энергии. Пройдя так несколько сотен метров, он уверенно повернул налево, как будто внезапно нашел дорогу. Еще пару мучительных минут пути, и у подножия дюн вдруг показался источник.

Колодец находился там, он знал это всегда, в то время как жадно бродил вокруг. Глубокий колодец был окружен стеной высотой примерно в полтора метра, а доступ к воде закрыт двойной металлической решеткой. Он добрался до нее и бросился на горячую решетку сверху, пытаясь одним движением сдвинуть ее. Но железная преграда, наглухо прикрепленная к раскаленным кирпичам, не сдвинулась с места, издевательски прогибаясь под пальцами.

Из последних сил он попытался приподнять решетку, но понял, что не одолеет ее и умрет вот так глупо — как цыпленок на гриле, поджаренный солнцем, со взглядом, обращенным к найденной после долгих поисков воде…

— Лука, что ты делаешь?

Голос Клаудии вернул его к жизни и отвлек от вкуса соли и аммиака на языке. Вспыхнувший неожиданно свет осветил его руки, лихорадочно вцепившиеся в висячий замок на цепи, которой был заперт холодильник. Внезапно пробудившись, он продолжал ощущать свое пребывание в знойной пустыне. Он был им заражен. Однако то, что жена застукала его, когда он посреди ночи пытался нарушить запрет врачей на употребление жидкости, вогнало его в краску.

— Днем я еще как-то контролирую себя, — пробормотал Лука, — а вот ночью…

— Успокойся, — попробовала подбодрить его Клаудия, уже привыкшая к выходкам мужа. — Ты держался молодцом, — продолжила она, — ты ведь мог запросто открыть кран, а не сражаться героически с холодильником.

Лука, чувствуя унизительность своего положения, постарался взять себя в руки:

— По ночам краны с водой должны быть перекрыты.

— Хорошо.

Клаудия зашла в ванную и притворилась, будто блокирует краны. На самом деле она уже сделала это перед тем, как отправиться спать. Когда она вернулась на кухню, Лука, казалось, был снова в норме.

— Что ж, — он взял жену под руку, — вернемся в кровать.