Цивилизация Потопа и мировая гибридная война - [71]

Самой своей судьбой русские были воспитаны как народ, который приготовляется к большой мировой миссии и воспроизводит ее исходя не из ожиданий сиюминутной отдачи, выгоды или тем более прибыли, но целенаправленно — как духовную установку на преображение мира. Русская цивилизация — это лаборатория, в которой Бог и история поставили эксперимент по выработке сверхнарода будущего. В ней варились и насыщали ее раствор множество архетипов иных культур и цивилизаций.

Замечательный немецкий мыслитель, хорошо знавший и понимавший Россию, Вальтер Шубарт считал, что Европа выступила для русских в роли «дьявола-искусителя». «Англичанин, — писал он, — хочет наживаться от ближнего, француз — импонировать ближнему, немец — командовать ближним, а русский ничего от него не хочет. Он не желает превращать ближнего в свое средство. Это братство русского сердца и русской идеи. И это есть Евангелие будущего. Русский всечеловек есть носитель нового солидаризма».

Русская мечта нередко приобретала крайние экстатические формы, связанные с размахом, масштабом стоящих перед нашим народом задач. Эта безразмерность хорошо выражена у позднего Гоголя с его пасхальной мечтой: «У нас отвага, никому не сродная, и если предстанет нам всем какое-нибудь дело, решительно невозможное ни для какого другого народа, хотя бы даже, например, сбросив с себя вдруг и разом все недостатки наши, все позорящее высокую природу человека, то с болью собственного тела, не пожалев самих себя, как в двенадцатом году, не пожалев имуществ, жгли домы свои и земные достатки, так рванется у нас все сбрасывать с себя позорящее и пятнающее нас, ни одна душа не отстанет от другой, и в такие минуты всякие ссоры, ненависти, вражды — все бывает позабыто, брат повиснет на груди у брата, и вся Россия один человек. Вот на чем основываясь, можно сказать, что праздник Воскресения Христова воспразднуется прежде у нас, чем у других».

За эту истовую веру уцепился и Юрий Мамлеев и развил на ее основе совершенно фантасмагорическую мечту о России как запредельном бытии, «России вечной», обладающей особым неотмирным свойством недоступного для других народов сакрального хаоса. «Это, конечно, не „религия“, — говорил Мамлеев, — а некая глыба исторически Запредельного… Русская тайнореальность… Национальная вера (о которой идет здесь речь) имеет совсем другую направленность, другой „предмет“ веры и другой смысл. Поэтому она может существовать, не „мешая“ религиозной вере. Весьма условно это можно сравнить, скажем, с верой отдельного человека в свое особое предназначение, в свой гений и с его же верой в Бога — что совершенно разные, но совместимые „явления“».

Данные мысли Мамлеева, суперреалиста и авангардиста, заигрывающего с запретными темами, тем не менее, поразительно близки пророчествам православных святых о будущем русского народа. В 1932 году, когда существование русских оказалось под угрозой в ходе коллективизации — а это был фактически геноцид нашего крестьянства, — великий православный подвижник святитель Николай Сербский сказал, что мир ждет явление нового народа: «Это — народ судьбы мира, из которого Промысл Божий месит лучший хлеб для духовной трапезы всей изголодавшейся земли. Сегодняшние крестные муки русского народа принесут миру непреходящую пользу. А сам русский народ выйдет из огня страданий более сильным, святым и славным, чем был прежде».

Наш старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) спустя полвека вторил ему, видя в русской истории 7 великих циклов, которые символически соответствовали 7 христианским таинствам: крещению, миропомазанию, покаянию, браку, елеосвящению, евхаристии и рукоположению. Река русской духовной жизни, по выражению отца Иоанна, то ускоряется, то замедляет свое течение, но движется все время в заданном направлении. Если в XX веке Русь прошла через период Евхаристии, омывшись кровью новомучеников и страстотерпцев, то вскоре она должна выйти на траекторию взлета — наступает эпоха, когда над Россией свершится Таинство Рукоположения и русские выдвинут из себя новое поколение, «станет русский народ священным народом, утренней звездой между народами». Это поразительное пророчество, если учитывать ту глубину падения, в которой мы оказались сейчас.

Но несмотря на всю ее запредельность и неимоверность, русская мечта обитает в обычном нашем человеке, о чем свидетельствовал Твардовский в своем описании «русского чудо-человека»:

Богатырь не тот, что в сказке —

Беззаботный великан,

А в походной запояске,

Человек простой закваски,

Что в бою не чужд опаски,

Коль не пьян. А он не пьян…

Русская истовость сопряжена и с бегством от мелочности и суеты, и с готовностью к самопожертвованию во имя Высшей Правды, и в самом высоком воплощении — в стремлении к преображению всего мира, как это сказалось в духовном подвиге преподобного Серафима Саровского.

Как я уже говорил выше, мечта — это выход в четвертое измерение. В мечте подается нам благодать, идущая свыше. А с нашей человеческой точки зрения, мы поднимаемся на более высокую ступень эволюции, на следующий этаж мироздания. Мечтатели — победоносцы, пророки, чудотворцы — это те, кто смог поймать и «осадить» в нашу бренную реальность энергии иного мира, частицы высшего бытия, краски и отблески Царствия Небесного.