Цивилизация Потопа и мировая гибридная война - [69]

Святая Русь — это фокусировка сакральной истории, а вовсе не конкретно-географическая реалия. Как объяснить эту загадку — историки и фольклористы нам не ответят. Важно понять главное: дело не в «наивной» средневековой картине мира. Народ в лице сказителей воспроизводил неистребимый архетип святорусскости/светлорусскости, который пробился через века неприятия. Это не «кража» имени у Святой земли, это одновременно констатация и мечта о премирном естестве России.

Здесь необходимо от простого чтения строк перейти к полновесной сакральной топографии бытия. Тогда мы сможем приблизиться к пониманию того, что слово «Русь» было синонимом «мира», «белого света», всей земли (об этом свидетельствует и В. И. Даль, и другие лингвисты-этнографы). Святая Русь, кажется, тотальна, объемлет собою все. Однако в сказках кроме Святой Руси как белого света описывается еще и какой-то «нижний свет», который нам противостоит. Если бы кто-то сумел воссоздать сакральную карту русского эпоса — то мы увидели бы, где конкретно обитает змей-горыныч и его родственники, по какой дороге сообщаются баба-яга и кощей, откуда грядет идолище поганое, посягающее на святорусскую «территорию» и т. д. Сейчас для нас все это условно-необязательные образы, а внутри старого эпоса они строги по законам научной строгости. Еще в «Голубиной книге», этой древнейшей завязи русского духовного стиха, содержится ключевая формула вселенскости Святой Руси: «Святая Русь-земля всем землям мати…»

Святая Русь свята не потому, что русские люди святы, а потому, что она служит мощным барьером против вторжения в мир нижних инфернальных сил. Русь — это преграда для гибели мира… Русский человек, простец и труженик, чувствовал это всегда не хуже книжников. Отсюда величие и масштаб у нас Отечественных войн. В них за Русь встают вместе с ныне живущими могучие невидимые силы, князья и полководцы, именованные в сталинской речи 1941 года, силы православных чудотворцев, силы Святогора и Микулы Селяниновича, века и эоны древности, ибо корень Святой Руси в самом средоточии сакральной истории. Грешный русский человек, участвуя в миссии Святой Руси, причащается ее святости.

И не в этом ли святорусском корне сакральной топографии коренятся и Новый Израиль с Новым Иерусалимом, и Новый Рим, и второй Царьград, и вера в то, что именно Русь стала Удерживающим, о котором пророчествует Новый Завет?

И только слепому не видно, о чем все эти мифы нам говорят!

* * *

Непонятный для носителей секулярного и демифологизированного сознания секрет состоит в том, что грешность людей и царей, церковные расколы, упадок христианства, революции и наступление лютых времен — все это никак не способно поколебать Святой Руси. Поэтому на Руси буквально строятся архитектурно-пространственные иконы сакральной истории, Новые Иерусалимы, Гефсимании и Вифлеемы. Многие храмы, соборы и монастыри создавались как иконы Небесного Иерусалима. К примеру, этот образ проецировался на центр Москвы — где стержнем стал Троицкий (Покровский) собор на Рву, в народном наименовании Храм Василия Блаженного. Его пестрый и красочный экстерьер изображал райский сад.

Патриарх Никон водружает свои иконы священной истории в географии и топонимике Истры, то же делает после него преподобный Серафим вокруг Дивеева, то же самое сделает в своей ослепительной поэзии Сергей Есенин, придавая с истовой верой родным русским местам и просторам звучание библейских имен. На Руси собираются все драгоценности мира, создается мировой музей, но это и не совсем музей, а скорее священный ковчег, куда приносятся сакральные остатки и останки. Чужие святыни не чужие для нас, о чем писал Достоевский, тем самым устами Версилова оправдывая отчасти русских западников: «О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!»

Народ мечтает в своей сказке о том, что он добывает для Святой Руси любое чудо — и жар-птицу, и царь-девицу. Русский народ подобен Гераклу, крадущему золотые яблоки сакральной истории в саду Гесперид. Но и сам сад этот находится от нас недалеко, он где-то в самой сердцевине Святой Руси. Святая Русь является не только символическим, но и буквальным местом «царства блаженных» с медовыми и молочными реками, а также и местом изначальной гиперборейской прародины. Остров Буян с камнем Алатырем незримо пребывает рядом, где-то здесь та самая Ось Мира. Ведь и Царствие Небесное ходит недалеко от нас, а святые помогают нам здесь и сейчас: «На море на Окиане, на острове на Буяне, на бел-горючем камне Алатыре, на храбром коне сидит Егорий Победоносец, Михаил Архангел, Илья Пророк, Николай Чудотворец». Так обнимаются церковная иконопись и роспись с праславянским мифом. И на Святой Руси не просто верили, а твердо знали, что в Ирий можно добраться, что на «востоке солнца, близ блаженного рая» есть острова, где видели райских птиц, что некоторые из новгородских моряков доплывали до рая, о чем свидетельствовал святитель Василий Калика, архиепископ Новгородский.

Другой важнейшей ипостасью русской мечты является царство правды, имеющее разные воплощения. Здесь и идеал бегунов и странников, и разнообразная народная утопия, поиски рая соединяются в ней с поисками Беловодья. Но это также идеал социально-исторический, вера в то, что царство правды может и должно действительно реализоваться, — и здесь народники, а затем большевики угадали вековое чаяние, дав его довольно-таки приземленную трактовку как социальной справедливости и равенства в распределении благ.