Цивилиzации - [17]

Я гол и похож на бездомного пса, почти слеп, и никто меня больше не замечает. Разве что у дочери Анакаоны есть интерес, какой дети иногда проявляют к старикам, которые рассказывают им разные истории. Каждый день она приходит ко мне послушать про великую Кастилию и ее озаренных славой монархов.

Без даты

Удивительно, как быстро маленькая Игуэнамота[47] усваивает кастильский, который прекрасно понимает, и уже умеет повторять разные выражения, чем невероятно забавляет мать.

В глазах царицы я всего-навсего шут, который только и может что развлекать ее дочь.

Без даты

Коль скоро у ваших высочеств не будет нужного случая, раз уж Повелитель всего сущего распорядился иначе, я молю Отца Небесного спасти все эти записи, чтобы однажды стало известно о моей трагической судьбе и о том, как я прибыл сюда издалека, служа своим правителям и оставив жену с детьми, которых в результате больше не увидел, и как теперь, в конце жизни, я лишен положения и состояния — без вины, суда и милосердия. Говоря «милосердие», я не имею в виду их высочеств, не они виновны в произошедшем и не Господь, а злые люди, которыми я имел несчастье себя окружить, они привели меня к гибели вслед за собой в этой забытой богом земле.

Без даты

Близится час, когда моя душа будет призвана к Богу, и если по ту сторону Океанического моря меня уже, верно, забыли, я знаю, что хотя бы одно существо еще заботится о поверженном адмирале: маленькая Игуэнамота, которая однажды станет царицей, мое последнее здесь утешение, будет рядом и закроет мне глаза. Господу угодно, чтобы ради своего спасения и в память обо мне она приняла нашу веру.

Без даты

Несчастен я, иначе и не скажешь. До нынешнего дня я оплакивал других: теперь же пусть, сжалившись, примут меня небеса, пусть плачет по мне земля. Без благ преходящих беден я, точно Лазарь. А что до духовных — какими путями попал я сюда, в Индии, известно. Я здесь один на один со своей бедой, хвор и каждый день жду смерти в окружении полчища дикарей, бесконечно жестоких и враждебных; не дано прикоснуться мне к святым дарам нашей церкви, и душа моя будет ею забыта, раз обречена покинуть здесь мое тело. Да оплачет меня проникнутый любовью к ближнему, истине и справедливости. Я пустился в странствие не в поисках славы и богатства; сие есть правда, ибо надежды таковые уже были для меня мертвы. К вашим высочествам явился я с чистыми намерениями и великим рвением и не лгу ни единым словом.

Часть третья Хроники Атауальпы

1. Падение кондора

Нам, обратившим долгий взгляд назад после того, как история мира вынесла свой вердикт, ясность предзнаменований кажется неумолимой. Но истина в настоящем — пусть она ярче и звучнее, а потому в ней больше жизни — зачастую более туманна, чем в прошлом, а порой и в будущем.

Праздник Солнца был в разгаре, и Уайна Капак, одиннадцатый Сапа инка Империи Четырех Четвертей[48], мог быть доволен. От диких просторов Араукании до высокогорий Кито, где он устроил свою любимую резиденцию (вместо столицы — притом что сердце империи находилось и должно было оставаться в Куско), он растянул свои владения так, что дальше и некуда (как он сам полагал); сдерживали его лишь сплетенные канаты лесов да хлопок небесный. Еще трепетали внутренности во вспоротых брюхах лам, а их вырванные легкие наполнялись воздухом, когда жрецы дули в трахеи. Жарились на вертелах туши жертвенных животных, близилось время пира, все готовились к церемониальным возлияниям, как вдруг в небе показался кондор, за которым гналась стая хищных птиц помельче — луни, гарпии, соколы, беспрерывно его терзавшие. Они клевали его, не давали лететь, и обессиленный кондор, свернувшись кольцом, упал прямо посреди площади, где проходила церемония, чем привел собравшихся в бурное изумление. Уайна Капак поднялся с трона и велел рассмотреть птицу. Сразу стало ясно, что кондор болен и агония его не только из-за полученных ран: его поразила парша, облезлое туловище покрывали гнойники.

Инка и его приближенные решили, что это событие — добрый знак: прорицатели, созванные по случаю, увидели в нем предвестие завоевания большой империи где-то в дальних краях. Поэтому, как только закончился праздник Солнца, длившийся, как положено, девять дней, Уайна Капак поднял войско и повел его на север в поисках новых земель, которые можно завоевать.

Он оставил позади Томебамбу[49], затем Кито и попутно подчинил Империи Четырех Четвертей, Тауантинсуйу, несколько новых племен.

Но однажды, как рассказывают, шел он по дороге со своей свитой, и повстречался ему одинокий путник, рыжеволосый, которому он высочайше повелел отойти в сторону и пропустить его. Говорят, тон его не понравился путнику, он не послушался, не ведая, кто перед ним. Завязалась перебранка, рыжеволосый ударил императора по голове посохом, и тот упал как подкошенный, со смертельной раной. Его старший сын Нинан Куйочи[50] попытался прийти ему на помощь и встретил такую же смерть. А рыжеволосый странник был якобы сыном Верховного инки, прижитым некогда от жрицы из храма в Пачакамаке[51], но никто о нем больше ничего не слышал.

Империя же досталась другому из сыновей, по имени Уаскар