Цитадель Теней - [137]

— Фух! Этот тяжелый, — девочка взяла очередной камень готова была уже водрузить его на такие же валуны, когда внезапно ее охватила резкая боль. Камень полетел в песок, а маленькая брюнетка припала на колени, схватившись за, пульсирующую, голову. Все ее тело охватил резкий жар, во рту пересохло, а в глазах потемнело. Дышать стало тяжело. Из легких словно вырывался поток огня.

— Что…со мной? — сердце учащенно забилось.

Со стороны шиварца послышалось шипение. Юная кагэми подняла взгляд в тот момент, когда один из ящеров стягивал с головы мужчины тэмат. Слабо закрепленная материя поддалась, оголяя лицо Амо. Еще несколько ящеров пытались сорвать одежду старшего кагэми.

Внутри девочки словно что-то перемкнуло. Она резко подорвалась с места и накинулась на обидчиков. Она не заметила, как в ее руке появился камень, как проявились дэне эшекей, а глаза заволокло тьмой. Малышка просто избавлялась от своих врагов. Пришла она в себя только когда вокруг повисла тишина.

Маленькая брюнетка тяжело дышала. Ее губы и рот потрескались. Кагэми огляделась. Рептилии сжались в одну кучку и дрожали в страхе, а прямо перед девочкой лежало растерзанное тело одного из них. Голова его превратилась в одну буро-красную кашецу. Девочка смотрела на бегущую кровь. Непроизвольно она сглотнула и облизала пересохшие губы. В следующее мгновение малышка припала ртом к живительной жидкости. Внутреннее естество ребенка противилось этому, но инстинкт самосохранения преодолел отвращение. Горячая кровь стекала по горлу девочки, утоляя жажду, возвращая силы. В поле зрение юной кагэми попал Амо. Повязка была сорвана и девочка увидела безжизненное лицо наставника. Подойдя к нему и спустившись в яму, т'эрка прислонилась спиной к прохладной стене, уложила голову Ансацу на колени и поднесла к его рту тушку ящера. Кровь стекала по сомкнутым губам, подчеркивая бледность шиварца. Юная кагэми силой разжала челюсть мужчины и вновь приблизила к нему тело рептилии. В этот раз влага попадала в рот Амо. Не приходя в себя, Ансацу пил кровь как простую воду.

Девочка вздохнула с облегчением и только тут заметила, что красные нити расползались от укуса уже по всей руке. Пытаясь отвлечься от происходящего, малышка тихо запела слова из колыбельной, что так любила играть ее мама.

   В кривом Зеркале жила она,

   Там, где в бездне тонут облака,

   Там, где вечно полная луна,

   Где любой смертный тронется ума,

   Там горела лишь одна звезда,

   На темном небе вечно холодна,

   В кривом зеркале жила она,

   В пустыне на одиночество обречена,

   Засыпала Тень на облаках,

   Что росли на зыбчатых песках,

   В тишине постелью был ей прах,

   А музыка писалась на слезах,

   Кошмары снились ей в ночах,

   Являлся только старенький монах,

   И что-то страшное в его словах,

   Вещалось ей в её кошмарных снах,

   Но ты не бойся, крошка, засыпай,

   Тебе во сне привидится январь,

   Снега бушуйные и белоснежный рай,

   Спи маленькая, детка, засыпай,

   И в Зеркале кривом проснется май,

   И в солнце ярком озарится край,

   В котором Тень живет, ты только знай,

   Она умрет, а ты не бойся, засыпай.

* * *

Кунай[52] с красной обмоткой четко вошел в «яблочко». Несколько сюрикэнов[53] отмеченных синей краской, вошли на пару метров ниже цели.

— Опять Ансацу превзошел Хейнет Гана, — несколько молодых шиварцев, тренировавшихся с кусаригами[54], отвлеклись, глядя на пару шиварцев у деревянных мишеней.

Тренировочный лагерь, в котором занимались все мужчины расы шивар в возрасте от семи лет до пятнадцати, представлял собой огромную полосу препятствий под открытым небом, включающий в себя множество испытаний ловкости, силы и реакции. Так же здесь находились ристалище и стрельбище с различными видами холодного и метательно-стрелкового оружия. Всюду проходили занятия, обучающие шиварцев их основному ремеслу — убийству. С ранних лет молодые юноши начинали жить в лагере и впитывали в себя навыки убийц под руководством старших мужчин[55].

Вот и сейчас за занятиями молодняка следил старый опытный Мастер Сатсугай.

— Ты не верно держишь руку при броске, — Сатсугай плашмя ударил ученика мечом по локтю. — Одни и те же ошибки из раза в раз.

— Да, Мастер Сатсугай, — Хейнет Ган склонил голову перед учителем.

— Ансацу всего восемь, — послышалось из-за спины юноши, — а он уже во много превосходит Хейнет Гана, а ведь тому остался обучаться всего год.

Хейнет Ган зло оскалился и обернулся. Компания мальчишек, младше его на пару лет, тихо посмеивалась.

— Если у вас есть силы на болтовню, значит их достаточно и для лишней нагрузки, — высказывание молодых учеников не остались незамеченными старым Мастером. — Пятьдесят кругов вокруг лагеря, сейчас же.

— Да, Мастер Сатсугай, — поникшим голосом произнесли мальчишки и побежали.

— А вы, — Сатсугай обратился к Хейнет Гану и Ансацу, — на полосу. Бесшумный Ходок[56] должен быть не только метким, но и ловким. Вперед.

Двое шиварцев заняли свои позиции в исходной точке полосы препятствий и по сигналу старшего учителя начали ее преодоление.

Первым препятствием был так называемый «бесшумный участок» — полоса протяженностью до пятнадцати метров, поделенная на участки с мелким камнем, битой керамикой и стеклом и сухими кустарниками. Испытуемым следовало как можно быстрее и тише преодолеть его. Хейнет Ган уверено ступал по камням, перенося свой вес с ноги на ногу. Он не смотрел на своего соперника. Он не желал его видеть. Главное для него сейчас было выиграть во что бы то ни стало.