Цитадель автарха - [41]

В тот самый момент, когда я закончил одеваться, появился мастер Эш.

– Надеюсь, не помешал, – проговорил он. – Я услышал, что ты проснулся.

Я покачал головой.

– Не хотел тебя беспокоить.

Я непроизвольно провел обеими руками по лицу. Как ни глупо, но мне стало неловко за свою щетину.

– Я собирался побриться перед тем, как надеть плащ. До чего же я бестолковый! Я не брился с тех пор, как ушел из лазарета. – Я чувствовал себя так, будто мой мозг устало тащился по ледяной поверхности, оставив на произвол судьбы язык и губы.

– Могу предложить горячую воду и мыло.

– Хорошо, – сказал я. – А если я спущусь вниз…

– Будет ли то же самое? – Он улыбнулся своей странной улыбкой. – Лед? Нет. Ты первый обо всем догадался. Могу ли я спросить, каким образом?

– Давным-давно, нет, всего несколько месяцев назад, хотя теперь и кажется, что очень давно, я посетил Ботанические Сады в Нессусе. Там есть место под названием Птичье Озеро, где тела мертвецов остаются свежими навсегда. Мне сказали, что все дело в свойствах воды, но я уже тогда удивился, что вода озера обладает такой силой. Есть еще и так называемый Сад Джунглей, где листья зеленее, чем я мог себе представить: не ярко-зеленые, а темные с прозеленью, будто растения не могут использовать всю энергию, которую солнце изливает на них. Тамошние обитатели словно из другого, не нашего времени, хотя не могу сказать, из прошлого или будущего или же из чего-то третьего. У этих людей был небольшой дом, гораздо меньше твоего, но чем-то его напоминающий. Я часто вспоминал Ботанические Сады с тех пор, как покинул их, и подчас гадал, не состоит ли секрет в том, что время на Птичьем Озере остановилось, а в Саду Джунглей человек каким-то образом перемещается во времени взад-вперед, шагая по тропинке. Я не слишком много говорю?

Мастер Эш покачал головой.

– Когда я шел сюда, то увидел твой дом на верхушке холма. Но, вскарабкавшись наверх, обнаружил, что дом исчез, а долина внизу вовсе не та, которая осталась у меня в памяти. – Я замолчал, не зная, что еще добавить.

– Все абсолютно верно, – проговорил мастер Эш. – Я поставлен здесь, чтобы наблюдать то, что ты сейчас видишь. Но нижние этажи углубляются в древние периоды, из которых твой – древнейший.

– Да ведь это великое чудо.

– Чудесней то, что ледники пощадили этот отрог скалы. Верхушки более высоких гор погребены подо льдом, а эта скала защищена географическим феноменом столь тонкого свойства, что это могло произойти лишь по воле случая.

– Но в конечном счете и она погрузится под лед?

– Да.

– И что же потом?

– Тогда я уйду отсюда. Или, точнее говоря, я уйду незадолго до того, как это произойдет.

Меня охватил безрассудный гнев. Это чувство бывало у меня в детстве, когда я не мог заставить мастера Мальрубиуса понять мои вопросы.

– Я имею в виду: что будет с Урсом?

– Ничего. То, что ты видишь, – последнее оледенение. Сейчас поверхность солнца тусклая, но скоро вспыхнет ярким пламенем. Правда, само солнце сожмется, отдавая меньше энергии окружающим мирам. В конечном счете, если представить, что кто-то придет и встанет на льду, он увидит только очередную яркую звезду. Лед, на котором он будет стоять, – не тот, что ты видишь перед собой, а будущая атмосфера этого мира. И так будет продолжаться в течение очень долгого времени. Возможно, вплоть до заката дня вселенной.

Я подошел к другому окну и вновь поглядел на широкие ледяные просторы.

– Это произойдет скоро?

– Пейзаж, который ты сейчас видишь, существует в твоем далеком будущем, через тысячи лет.

– Но до того лед, должно быть, придет с юга. Мастер Эш кивнул.

– И спустится с горных вершин. Идем со мной. Мы прошли на второй уровень дома, на который я лишь мельком обратил внимание вчера вечером, когда поднимался по лестнице. Окон здесь было гораздо меньше, но мастер Эш поставил стулья перед одним из них и жестом пригласил сесть и взглянуть на открывавшуюся картину. Все было так, как он говорил: лед, прекрасный в своей чистоте, сползал по горным склонам, вступая в битву с соснами. Я спросил мастера, отдаленное ли это будущее, и он еще раз кивнул.

– Ты не доживешь, чтобы увидеть это заново.

– Но времени, отпущенного на жизнь человека, почти достаточно, чтобы достигнуть этого будущего? Он поежился и усмехнулся в бороду.

– Скажем так: это вопрос относительности. Этого будущего не увидишь ни ты, ни твои дети, ни дети их детей. Но процесс уже начался. Задолго до твоего рождения.Я ничего не знал о юге, но поймал себя на мысли об острове из рассказа Хальварда, о маленьких уголках, где живут и трудятся, спасаясь от сурового климата, земледельцы и охотники на тюленей. Островитяне с их семьями долго смогут ютиться в тех местах. Их лодки в последний раз со скрежетом причалят к каменистым берегам – «Моя жена, мои дети… Моя жена, мои дети…». – К тому времени переселятся многие из твоего народа, – продолжал мастер Эш. – Те, кого вы называете какогенами, милостиво возьмут их в другие, более благоприятные миры. Многие, очень многие уедут до окончательной победы льда. Видишь ли, я сам происхожу из этих беженцев.

Я спросил, удастся ли спастись всем.