Цирк чудес - [98]

– Он уже забрал ее? – спрашивает Тоби.

– Нет, – отвечает Стелла. – Уинстон здесь, я видела его. Он заберет ее после представления.

– Так она здесь? – Нелл наклоняется к ней. – Здесь, сейчас?

– Она у Джаспера. Он не упускает ее из виду.

Стелла берет ее за руки. Она могла бы напомнить Нелл о своем предупреждении, что рано или поздно это случится, но такова жизнь.

– Я должна вернуться, пока меня не начнут искать.

Нелл смотрит, как она уходит: все та же гордая поступь, высоко поднятый подбородок. Звучат трубы, и она слышит искаженный гул цирковых анонсов Джаспера.

– Чудеса…

– Зрелища…

– Новейший…

Всего лишь две недели назад на ней бы закрепляли веревочную упряжь. Воздушный шар, готовый к подъему, знакомый трепет предвкушения. Остальные тоже находились в нервическом возбуждении: Стелла, разминающая икроножные мышцы, и Пегги, пританцовывающая на месте. Даже лев шумно возился в своей клетке, и Хаффен Блэк скармливал ему очередной шмат мяса. Все ждали, когда разойдется занавес и грянут трубы. Гимнасты обменивались безмолвными подсказками; они вращали плечами и поочередно трясли ногами, готовые к тому моменту, когда они выйдут на арену и окажутся под прицелом тысячи глаз…

Она ощущает это прямо сейчас, стоя за оградой, – волнующее предчувствие важных событий. Перл все еще там, в пределах досягаемости. Она найдет способ забрать девочку. Солнце клонится к закату, его косые лучи воспламеняют горизонт. Пожухшая трава блестит, как мишура. Ткань шатра подрагивает на ветру.

Когда она перелезает через ограду, никто не замечает ее и не поднимает крик. Она идет по дорожке мимо пагоды и скелета игуанодона. Здесь никого нет; все посетители собрались в шатре. Когда она приближается к фургонам, ее сердце бьется все чаще, ноги сами несут ее вперед. Джаспер отпустил большинство работников, и никто не сторожит фургоны. Все внутри, успокаивают буйную толпу.

– Подожди, – окликает ее Тоби, но она не останавливается и срезает путь к фургонам. Из шатра доносится топот галопирующих лошадей.

– Подожди, – повторяет Тоби, наконец догнавший ее. Он тяжело отдувается. – Что, если он увидит тебя?

– Мне наплевать.

Фургон Джаспера стоит под деревом, рядом с шатром. Нелл налегает плечом на запертую дверь.

– Должно быть, девочка внутри. – Она колотит в дверь кулаком. – Перл! Ты слышишь меня, Перл?

– Я помогу, – говорит Тоби. Дверные петли гнутся под тяжестью его тела, и Нелл проходит внутрь.

Что она делает? Что ищет? Разумеется, Перл здесь нет. На нее пялятся тысячи Джасперов с безупречно подкрученными усами и кривыми улыбками. Аккуратная конторка с учетной книгой. На столе лежат письма, монокль и комплект для гримировки. Бутылки спиртного и хрустальные бокалы. Она поднимает графин и нюхает содержимое.

Из шатра доносится очередной рев публики. Голос Джаспера возвышается и затихает, удерживая толпу в гипнотической хватке. Она касается своего запястья там, где он удерживал ее, а потом швырнул в фургон той ночью после пляски перед костром.

– Нам нужно уйти, – говорит Тоби. – Если он найдет нас здесь…

– Он на представлении. И он не придет.

Нелл раскидывает руки и начинает кружиться, задевая о стены и предметы обстановки. На ее губах играет диковатая улыбка, из горла доносится клекот, похожий на сдавленный крик. Бокалы летят на пол, колпак масляной лампы наклоняется и трескается. Она рвет ногтями афиши и комкает их в руках. Тоби помогает ей: он срывает афиши со стен и сваливает их в большую кучу на полу. Хаос нарастает, и она не может его остановить, даже если бы захотела. Вечер ускользает из ее пальцев, как мокрая рыболовная леска.

Джаспер

В переднем ряду сидит мальчик с ярко-рыжими волосами и россыпью веснушек на лице и руках. Деловито чистит печеные каштаны и тщательно жует их; его нижняя челюсть работает как отлаженный механизм, и Джаспер сомневается, что он ощущает вкус орехов.

Обычно Джаспер не наблюдает за публикой, но сейчас не может отвести глаз от этого ребенка. Он видит свое шоу глазами мальчика. Он вспоминает, как Том-Там прорубил себе путь на волю из большого пирога и театральный зал содрогнулся от раскатов смеха. Потом, когда они пошли смотреть шоу синьора Дюваля на другом берегу Темзы, Тоби взял его за руку и крепко сжал ее. Когда они стояли на улице в тусклом городском освещении, казалось, что весь Лондон затаил дыхание. Даже облака были неподвижны и ветер стих. Тогда он пожелал когда-нибудь ухватить публику между пальцами и держать ее там, как насекомое.

А теперь, когда он объявляет номер за номером – «чудесный», «великолепный», «величайший курьез природы» – и снабжает каждый анонс намеком на «ошеломительный финал», бередя интерес публики, то думает, что наконец достиг своей цели. Не имеет значения, что количество номеров сократилось наполовину, от зверинца остались жалкие остатки, а кредитор наступает ему на пятки. Не важно, что ему пришлось вернуться в старый шатер. Стелла сидит на трапеции, щелкает, чирикает и воркует, подражая грачам, воробьям и голубям, и рыжеволосый ребенок распахивает глаза от изумления.

Жизнь Джаспера близится к кульминации. Остался только он и публика; все остальное незначительно. Он любит этот маленький шатер с запахом плесени, опилок, апельсинов и животного дерьма. Цитрусовое масло горит в керамических плошках. Вечерний свет приобрел розоватый оттенок. Все фонари зажжены, но мальчишки-фонарщики готовы погасить их по щелчку его пальцев. Канделябры усажены сотней свечей, и воск капает на серебряные подставки. Джаспер встает на стременах и кричит во всю мощь: