Чужой в чужой земле - [40]

— Ну, не думаю, чтобы Бэн стал так делать. По крайней мере, я бы точно не стала. Видео в таких случаях…　

— Это потому, что ты не Бэн. Я могу придумать дюжину причин, объясняющих этот поступок: чтобы избежать искажения текста, чтобы оставить запись в архивах «Интернейшнл Телеграф энд Телефон» законным путем, чтобы послать извещение с задержкой — куча всяких причин. Килгэллен не увидел в этом ничего странного. Но тот факт, что Бэн потратился на установку стационарного принтера показывает, что он им пользовался. Однако, это послание отправлено Бэном с Паоли в 10.34 в четверг… Джил, его самого там не было.　

— Но…　

— Минуточку. Письма либо пишутся, либо диктуются по видео. Если письмо написано от руки, при передаче воспроизводится почерк и подпись писавшего. Но, если оно продиктовано по видео, его должны сперва напечатать, чтобы потом можно было сфотографировать.　

— Ну да, конечно.　

— Разве это ничего не значит, Джил?　

— Э… Джубал, я так волнуюсь, что не способна думать.　

— Ну, ну, утихомирь свое сердечко. Мне это тоже ни о чем не говорило. Но парень, работающий на меня, удивительный проныра. Он отправился на Паоли с письмом, изготовленным по фотографии, которую он умудрился сделать под самым носом у Килгэллена и с бумагами, утверждающими, будто он и есть Осберт Килгэллен — адресат. А затем его приятнейшие манеры и честное лицо заставили молодую леди рассказать о вещах, о которых она упомянула бы разве что перед судом. Будь это обычный случай, она не запомнила бы одно послание из сотен — они входят в ее уши, слетают с кончиков пальцев и исчезают навеки, оставаясь лишь в микропринтах архива. Но эта леди была одной из почитательниц Бэна. Каждый вечер она читала его колонку — ужасный порок!

Джубал моргнул.　

— Сюда!　

Появилась мокрая Анна.　

— Напомни мне — велел Джубал — написать статью о пристрастии к чтению новостей. Суть ее в том, что большинство неврозов происходит от нездоровой привычки погружаться в несчастья пяти миллиардов совершенно чужих людей. Заголовок: «Бесконечные сплетни»… Нет, лучше так: «Сплетни без намордников». 　

— Босс, у вас нездоровое воображение.　

— Это не у меня. Это у всех остальных. Напомни на той неделе, чтобы я ее написал. А теперь — сгинь! Я занят — он повернулся к Джил — Так вот… Она услышала имя Бэна и это повергло сев трепет, ведь она говорила с одним из своих героев! Однако, к ее досаде, он заплатил за звук, а не за изображение. Но она запомнила… И запомнила, что услуга была оплачена наличными из будки автомата в Вашингтоне.　

— В Вашингтоне? — повторила Джил — Зачем ему понадобилось звонить…　

— Ну, правильно! — раздраженно согласился Джубал — Раз он был в будке автомата в Вашингтоне, связаться со своим помощником по видео было гораздо быстрее, проще и дешевле, чем передавать в Филадельфию текст для того, чтобы его послали назад в Вашингтон за сотни миль. Объяснение может быть только одно: все это сделано с целью замести следы. Бэну так же нравится заметать следы, как невесте целоваться. Он не был бы лучшим специалистом в своем деле, если бы всегда держал карты открытыми. Он же райнчел.

— Бэн не райнчел. Он — липмэн!　

— Извини, в этой области я профан. Возможно, он знает, что за его видео следят, а за принтером — нет. Или подозревает, что следят и за тем, и за другим, и сделал этот крут, чтобы показать, что он уехал и вернется не скоро — Джубал нахмурился — В таком случае мы не доставим ему радости, если разыщем его. Мы можем подвергнуть его опасности.　

— Джубал, нет!　

Джубал, да — ответил он устало — Этот парень катается на коньках у края полыньи. Благодаря этому он и достиг своей известности. Но, Джил, Бэн никогда не ввязывался в более опасное предприятие. Если он исчез по своей воле… Захочешь ли ты привлекать внимание к этому факту? Килгэллен отлично прикрывает его, колонка выходит каждый день — я специально интересовался.　

— Он сделал материал заранее!　

— Конечно. Или же его делает Килгэллен. В любом случае, официально Бэн Кэкстон находится на своем месте. Возможно, он так и планировал, дорогая моя, потому что был в такой опасности, что не рискнул входить в контакт ни с кем, даже с тобой.　

Джил спрятала лицо в ладонях.　

— Джубал! Я не знаю, что делать!　

— Выбрось из головы — посоветовал он грубовато — Худшее, что что ждет — это смерть… А она ждет нас всех через несколько дней, месяцев или лет. Поговори с Майком. «Разделение» пугает его гораздо меньше, чем нагоняй. Знаешь, если я скажу Майку, что мы собираемся зажарить его на вертеле, он только поблагодарит меня, полный признательности.　

— Знаю — тихо согласилась Джил — Но у него другая философская позиция.　

— У меня тоже — бодро объявил Харшоу — Но я начинаю ее понимать. Знаешь, в нем есть нечто притягательное для человека моего возраста. Способность радоваться неизбежному… что ж, я проповедовал это всю жизнь. Но этот ребенок, совсем недавно получивший право голоса, настолько простодушный, что способен идти навстречу мчащейся машине, убедил меня в том, что я едва достиг детсада. Джил, ты спросила, приветят ли здесь Майка. Детка моя, да я хочу, чтобы этот парень оставался у меня до тех пор, пока я не пойму всего, что знает он и не знаю я! Эта штука с «разделением»… Это не фрейдистское «желание смерти»… Ничего похожего на «даже самая усталая река»… Это больше походит на Стивенсона: «Радостно жил я, умру без печали и мир оставляю по воле своей!"