Чужой в чужой земле - [152]

— Гм — ты прав. Майк и меня загипнотизировал.　

Вид у Кэкстона был озадаченный.　

— Может быть и мне не удалось бы выскочить, если бы не это странное происшествие в конце. Джубал, Майк сидел рядом со мной и одной рукой обнимал меня — он никак не мог раздеться.　

Джубал пожал плечами.　

— Ты был слишком занят и, вероятно, не заметил бы даже землетрясения.　

— Не неси чепухи! Я не закрываю глаза, как школьница. Как ему удалось сделать это?　

— Не понимаю, почему это тебя так волнует. Или ты, может быть, хочешь сказать, что вид обнаженного Майка тебя шокировал?　

— Конечно, я был шокирован.　

— Когда ты сам сидел с голым задом? Перестаньте, сэр!　

— Нет, нет! Джубал, мне нужно рисовать схему? Просто я терпеть не могу групповых оргий, Я чуть не расстался со своим завтраком — Кэкстона передернуло — Как бы ты себя чувствовал, если бы люди начали вести себя, как обезьяны в клетке посреди твоей гостиной?　

Джубал сцепил пальцы.　

— В том то и дело, Бэн; это была не моя гостиная. Когда приходишь в дом к человеку, принимаешь правила, установленные им. Во всяком случае так поступают все цивилизованные люди.　

— Ты не считаешь такое поведение шокирующим?　

— А ты поднимаешь другой вопрос. Публичные демонстрации полового возбуждения мне неприятны, но это отражает привитый мне еще в юношеском возрасте взгляд на проблему. Большая часть человечества не разделяет моего вкуса; у оргии очень обширная история. Но «шокирующее"? Мой дорогой сэр, меня шокирует только то, что оскорбляет мою нравственность, мои этические взгляды.　

— Выходит, ты считаешь, это просто дело вкуса?　

— И ничего больше. И мой вкус не более свят, чем, очень непохожий на мои, вкус Нерона. Даже менее свят — Нерон был богом: я — нет.　

— Ну и ну, будь я проклят.　

— Возможно — если только проклятие возможно. Но, Бэн, в твоем случае ничего не происходило публично.　

— То есть как?　

— Из твоего рассказа я понял, что у них нечто вроде группового брака — групповая теогамия, если воспользоваться специальной терминологией. Поэтому, то что произошло или почти произошло (по-моему, ты не высказался откровенно) — не было публичным. «Здесь нет никого, кроме нас богов» — так как же кто-нибудь мог быть оскорблен?　

— Я был оскорблен!　

— Твое обожествление было неполным. Ты ввел их в заблуждение. Ты напросился на это.　

— Я? Джубал, ничего подобного я не делал.　

— Вздор! Тебе нужно было уйти, когда ты попал туда: ты сразу же увидел, ч то их обычаи тебе не подходят. Но ты остался — воспользовался расположением богини — вел себя с ней как бог. Ты все знал, и они знали, что ты знаешь, их ошибка в том, что они приняли твое лицемерие за чистую монету. Нет, Бэн, Майк и Джил вели себя пристойно, твое поведение оскорбило их.　

— Черт побери, Джубал, ты все исказил! Я оказался слишком впутанным, но я ушел, когда должен был уйти! Меня чуть не вырвало!　

— Ссылаешься на рефлекс? Любой, чье эмоциональное развитие выше двенадцати лет, сцепил бы зубы и пошел в ванную, откуда возвратился бы с каким-то приемлемым извинением, когда бы все немного успокоилось. Нет, это не рефлекс. По рефлексу ты можешь опорожниться. Но он не способен выбрать, куда идти твоим ногам, не заставить тебя собрать одежду, не проведет через двери и, наконец, не заставит тебя прыгнуть в дыру. Паника, Бэн. Почему ты запаниковал?　

Кэкстон долго не отвечал. Через какое-то время он вздохнул и сказал:　

— Если уж говорить начистоту, я — ханжа.　

Джубал отрицательно покачал головой.　

— Ханжа считает, что его собственные правила пристойности являются нормальными правилами. К тебе это не подходит. Ты можешь приспособиться ко многому, что не совпадает с твоим кодексом пристойности, тогда как настоящий ханжа оскорбил бы очаровательную татуированную леди и выскочил вон. Копай глубже.

— Я знаю только то, что случившееся меня расстроило.　

— Я знаю. Бэн, и мне очень жаль. Давай попробуем задать гипотетический вопрос. Ты говорил о леди по имени Рут. Допустим Джиллиан там не было, предположим, там оказались Майк и Рут и предложили тебе ту же интимную связь: ты был бы шокирован?　

— Что? Да, конечно. Я так думаю, хоть ты и говоришь, что это дело вкуса.　

— Каким образом проявится твой шок? Тошнотой? Паническим бегством?　

Вид у Кэкстона был довольно глупый.　

— Черт тебя подери, Джубал. Хорошо, я бы нашел какой-нибудь предлог, чтобы пойти на кухню или еще куда-нибудь… а потом сбежал бы так быстро, как только возможно.　

— Замечательно. Бэн. Ты раскрыл то, что тебя беспокоило.　

— Я?　

— Какой элемент изменился?　

Теперь вид у Кэкстона стал несчастным. Наконец он сказал:　

— Ты прав, Джубал — все произошло из-за того, что там была Джил. Потому что я люблю ее.　

— Близко, Бэн. Но еще не в яблочко.　

— Как?　

— «Любовь» не то чувство, которое заставило тебя сбежать. Что такое «любовь», Бэн?　

— Что? Перестань! Каждый — от Шекспира до Фрейда замахивался и пытался объяснить, что такое любовь; до сих пор никому не удалось ответить на этот вопрос. Все, что я знаю — она причиняет боль.　

Джубал кивнул.　

— Я дам четкое определение. «Любовь — такое состояние, при котором счастье другого человека является необходимым условием для твоего собственного».