Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания - [18]
Дьюз кисло замечает по этому поводу:
Факторы, обусловившие закрепление и учащение у данного животного поведенческих актов хватания лампочки и брызгания, остались неясными.
Сам язык, который использует Дьюз: «факторы», «обусловить» и пр., — демонстрирует его стиль мышления: он мыслит (или, по крайней мере, письменно выражается) в русле типичных представлений, на которых основывались опыты с животными в середине XX века. Он полагает, что если Чарльз обливает водой экспериментаторов и пытается стырить оборудование, то что-то пошло не так в обучении Чарльза, коль скоро такое поведение закрепилось. Согласно этой точке зрения, «на входе» все животные данного вида одинаковы, и если поведение у них отличается, то виной тому непосредственный опыт подкрепления (или его отсутствия). Таковы теоретические посылки Дьюза. Но один из уроков, которые можно вынести из экспериментов с осьминогами, — существование заметных индивидуальных различий между особями. Скорее всего, дело не в том, что Чарльз сошел с накатанной колеи обучения, потому что у него каким-то образом закрепилась привычка обливать водой ученых, — дело в том, что ученым попался осьминог с исключительно вредным характером.
Эта статья 1959 года отражает одно из первых столкновений строгих научных стандартов в изучении поведения животных с персональными причудами осьминога. Значительная часть исследований по зоопсихологии исходит из представления, что все животные определенного вида (а возможно, даже определенного пола) будут вести себя одинаково до тех пор, пока получают одинаковое вознаграждение, то есть клевать, бегать или тянуть рычаг в любое время дня ради одинаковых порций лакомства. Как многие его коллеги, Дьюз предпочитал этот метод работы, поскольку стремился, по его выражению, к «объективным, количественным методам исследования». Я только за. Однако осьминоги в куда большей степени, чем крысы и голуби, демонстрируют, что у них есть собственные идеи — «зловредность и хитроумие», как говорит Элиан, слова которого я поставил эпиграфом к этой главе.
Наиболее популярные байки про осьминогов повествуют о побегах и воровстве — о том, как осьминоги в океанариумах по ночам совершают набеги на соседние резервуары в поисках добычи. Эти байки забавны, но в действительности говорят не так уж много об уровне интеллекта осьминогов. Аквариум по соседству не так уж отличается от лужи воды в зоне отлива, разве что залезть туда и вылезти обратно физически труднее. Существует более интересный, на мой взгляд, вид поведения. По крайней мере в двух океанариумах осьминоги научились гасить свет, выстреливая фонтаном воды в лампочки, когда оставались без присмотра, — они устраивали таким образом короткое замыкание, и электричество отключалось[60]. В новозеландском университете Отаго это влетело в копеечку, так что осьминогов пришлось выпустить на волю. С той же проблемой столкнулась одна лаборатория в Германии. Эти действия выглядят очень «разумными». Однако возможно объяснение, способное притушить блеск этой истории. Осьминоги не переносят яркого света, и у них есть привычка брызгать водой в любые объекты, которые их раздражают (как убедился Питер Дьюз). Так что, возможно, обливание лампочек не требует каких-либо специальных объяснений. Кроме того, когда поблизости нет людей, выше вероятность, что осьминог отойдет достаточно далеко от домика и выберет такую цель, как лампочка. В то же время оба известных мне случая подобного рода создают впечатление, что осьминоги очень быстро обучились этому поведению и поняли его результативность — сообразили, что свет исчезнет, если принять определенную позу и как следует прицелиться. Можно было бы придумать эксперимент для проверки различных возможных объяснений такого поведения.
Этот пример иллюстрирует факт более общего порядка: осьминоги обладают умением приспосабливаться к специфическим условиям неволи и взаимодействию с людьми. В дикой природе осьминоги — одиночные животные. У большинства видов общественная жизнь крайне ограниченна (позже я рассмотрю исключения из этого правила). В лаборатории, однако, они зачастую быстро понимают, как устроена жизнь в новой обстановке. Например, давно подозревают, что в неволе осьминоги способны узнавать смотрителей в лицо и вести себя по-разному с разными людьми. Подобные известия приходят из лабораторий уже много лет. Поначалу они казались анекдотическими. В той же новозеландской лаборатории, которая чуть не разорилась на электричестве, осьминог невзлюбил определенную сотрудницу — неизвестно почему, — и всякий раз, когда она оказывалась в проходе позади аквариума, ей доставался двухлитровый фонтан воды в затылок. У Шелли Адамо в Университете Далуси (Dalhousie) была каракатица, которая гарантированно обливала водой всех новых посетителей лаборатории, но не тех, кто бывал там часто[61]. В 2010 году было экспериментально подтверждено, что гигантские тихоокеанские осьминоги действительно узнают людей в лицо, причем даже тогда, когда люди одеты в одинаковую форму[62]. Стефан Линквист, философ, которому приходилось изучать поведение осьминогов в лаборатории, говорит:
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.
Эта книга – синтез эволюционных идей. И тех, которыми могут гордиться ученые XIX века, в том числе Чарлз Дарвин, и тех, что были изложены в современности исследователями общества и культуры. Автор дает подробный и беспримерный по детализации обзор естественнонаучных и религиозных представлений, которые господствовали в просвещенном мире до того, как теория Дарвина заняла свое место в научной картине. Он также описывает драматичные сдвиги, имевшие место в период становления нового мировоззрения, и всесторонне анализирует его влияние на то, как мы рассуждаем сегодня. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
В. С. Рамачандран — всемирно известный невролог, психолог, доктор медицины, доктор философии, директор Исследовательского центра высшей нервной деятельности, профессор психологии и нейрофизиологии Калифорнийского университета в Сан-Диего. В своей книге «Фантомы мозга» автор рассказывает, как работа с пациентами, страдающими неврологическими нарушениями причудливого характера, позволила ему увидеть в новом свете архитектуру нашего мозга и ответить на многие вопросы: кто мы такие, как конструируем образ своего тела, почему смеемся и огорчаемся, как мы обманываем сами себя и мечтаем, что толкает нас философствовать, учиться, творить…