Чужие ветры. Копье черного принца - [20]

Советский морской буксир «Орел» шел, по одному из этих направлений, ведя за собой лихтер — большую несамоходную баржу. «Орел» шел довольно близко к материку, временами даже ориентируясь по береговым огням. Места, в которых двигались суда, нельзя было назвать пустынными, но все же движение здесь было гораздо меньшим, чем с западной стороны полуострова Ютландия, в основании которого, как известно, лежит Кильский канал.

Стоял ясный майский вечер. Погода по здешним местами была довольно тихой — ветер силой в три балла. А как известно, для ветра три балла — это лишь четверть пути от абсолютного штиля до бури. Если бы двенадцатибалльную систему Бофорта[10] можно было применить в области человеческих взаимоотношений, то приведенная нами цифра означала бы легкую ссору, не больше.

Но легкая ссора — это очень неустойчивое состояние: она обязательно должна перейти либо в штиль, либо в шторм. Капитан «Орла» Артур Крейшманис, опытный и уже немолодой моряк, ожидал шторма. Он руководствовался логическим законом «достаточного основания»; море, как правило, чаще всего волнуется там, где течения сталкиваются со встречными массами воздуха. А буксир «Орел» входил именно в такой район.

Опасения капитана Крейшманиса оказались обоснованными. За островом Борнхольмом погода начала портиться. К тому моменту, когда на буксире зажгли ходовые огни или, говоря по-сухопутному, «включили фары», ветер был уже шестибалльным и продолжал набирать силу. Для самого «Орла» возможный шторм не представлял значительной опасности: несмотря на свои сравнительно небольшие размеры, судно было отлично приспособлено к борьбе с капризами моря. Но об этом можно было бы говорить, не имея за собой лихтера. «Посмотрим, что будет дальше», — пробурчал Крейшманис. Он стоял в капитанской рубке, рядом со штурвальным, — молодым, серьезным матросом.

Вскоре судовой анемометр показывал уже семь баллов. Капитан подошел к переговорной трубе и крикнул вниз, в машинное отделение:

— Как машины?

— Все в порядке! — ответил вахтенный механик.

«Орел» подвигался вперед тяжело, зарываясь носом в крутые волны. Они перекатывались через палубу, хлестали в стекло рубки. Капитан посмотрел на светящиеся морские часы над головой штурвального: было без пяти двенадцать ночи. Внезапно за спиной капитана сверкнула полоска света: открылась дверь, соединяющая ходовую рубку с помещением рации. Вошел «маркони» — так шутя зовет палубная команда судовых радистов.

— Товарищ капитан, прошу ко мне! — встревоженно сказал радист. Он только недавно пришел из училища и еще не успел освоиться с порядками, существующими в торговом флоте, где командира называют не по должности, а по имени-отчеству.

— Что случилось? — спросил Крейшманис.

— Я принял сигнал бедствия!

Капитан бросился в радиорубку, увидел лежащую на столике возле приемника дугу с наушниками, схватил ее и, не надевая, приложил к уху один из черных эбонитовых кружков. Сквозь шум и треск, обычный в эфире при работе на коротких волнах, Артур Крейшманис почти сразу же уловил передаваемые азбукой Морзе сигналы, знакомые морякам всего мира: три точки, три тире, три точки… SOS. Спасите наши души…

Капитан передал наушники радисту.

— Принимайте и записывайте! — Сам наклонился сзади и, по мере того как радист писал, вслух по слогам повторял записанное: — «Говорит шведское торговое судно „Агнесса“… Нахожусь в квадрате двести тридцать шесть… Испортилось рулевое управление… Выбрасывает на каменистую отмель… S О S… S О S…»

Прочитав эту запись и подумав с полминуты, капитан взял штурманскую карту, лежавшую здесь же, раскрыл ее и стал изучать.

— М-м… квадрат двести тридцать шесть… Это довольно далеко… К северу от нас! Наверное, одна из отмелей в районе южной оконечности острова Эланд… Ну что ж! Надо идти на помощь!

Вернулся в свою рубку, открыл дверь, ведущую на правое крыло капитанского мостика, и крикнул в темноту, перекрывая шум моря:

— Боцман! Ко мне!

Через минуту рослый краснощекий боцман был уже в капитанской рубке.

— Я вас слушаю, Артур Янович!

— Принят сигнал бедствия! Передайте световым семафором на лихтер: «Принять буксирный конец, лечь в дрейф и ждать нашего возвращения. Уходим на спасение гибнущего иностранного судна». Понятно?

— Есть!

Сигнал был передан на лихтер почти молниеносно. Крейшманис почувствовал, как буксир, освободившийся от тяжести лихтера, словно резвый конь, рванулся вперед.

— Курс — четыре румба влево!

Рулевой нажал на рукоятки штурвала. «Орел» начал медленно поворачиваться влево, упрямо двигаясь от берегов к центру морской равнины, туда, в темноту, где затерялась взывающая о помощи «Агнесса».

Майские ночи на море коротки. Вскоре мрак начал рассеиваться. Словно радуясь приходу рассвета, стало успокаиваться и море. Однако зыбь была еще довольно сильной, когда после двух часов хорошего хода судно вошло в квадрат двести тридцать шесть.

Что такое морской квадрат? Это условная геометрическая фигура, существующая лишь на штурманских картах. Однако штурман, сопоставляя показания судовых приборов, может точно сказать, когда его судно пересекло невидимую линию и вошло в следующий четырехугольник. Морской квадрат относится к широко известному семейству географических координат; его родителями являются параллели и меридианы.