Чужие сны - [44]
То, что он никого не убил, теперь казалось везением. Кира не раз и не два видела, что может натворить слетевший с катушек джампер. Вспоминать не хотелось. Систему безопасности совершенствовали не для развлечения, и все равно каждый новый случай выявлял в ней слабые места. Начальник отдела матобеспечения своими меткими выстрелами сегодня спас от смерти нескольких людей, и это делало его героем. А то, что в его смену в джамп-зале едва не устроил погром сбрендивший агент и ни одно из многочисленных устройств его не остановило, переводило Кирсаныча в разряд лиц, допустивших преступную халатность.
Так что Алексей Гаврилович матерился не только от боли, а еще и от предчувствия неизбежного разбирательства и последующей за ним головомойки, и это было вполне нормальной реакцией на произошедшее.
— Твою ж мать! — шипел Кирсанов, скаля крупные желтые зубы. — Твою ж мать!
— Тихо сиди! — рычал доктор Шишкин, грозно морща блинообразное лицо. — А то я тебе сейчас ухо к голове пришью!
Второй эскулап в забрызганном кровью кителе военврача сидел возле тела Попрыгуна и пытался нащупать у того на шее бьющуюся жилу. Как его зовут, Кира не помнила, но, бывало, он присутствовал при джампах, помогая в настройке аппаратуры. Кто-то из здешних, но не гражданский и не из их подразделения.
Попрыгун был еще жив, раз в несколько секунд дергал ногой, но паузы между этими судорогами становились все больше и больше, и пена на губах джампера уже не пузырилась от дыхания, а понемногу начала опадать, словно в недопитом стакане сладкой газировки.
Попрыгун — Влад Кузнецов, 23 года, не женат, 5-й прыжок — умирал, и Давыдова отвернулась, чтобы не смотреть на его агонию. Она много раз видела смерть вблизи и, укладываясь в джамп-ложе, старалась не думать, что следующий прыжок может оказаться последним — даже к дыханию костлявой в конце концов можно привыкнуть. Или если не привыкнуть, то, по крайней мере, смириться с тем, что смерть стоит у тебя за плечом. Но каждый раз, когда кто-то из отряда…
Кира закрыла глаза.
Щелкал степлер. Гудели голоса. Хлюпала кровавая сопля в носу у Рича.
— Кира, — позвал Кирсанов. — Ты как?
— Херово, — отозвалась она, не открыв век. — Скажи, чтобы Владу сделали укол. Ему уже все равно.
— Уже не надо, — сказал Алексей Гаврилович.
Щелчок степлера — и он снова зашипел от боли.
Давыдова посмотрела — военврач накрывал тело Попрыгуна рваной простыней. От входа к покойнику уже спешили двое санитаров с носилками и черным пластиковым мешком на них.
— Жаль пацана, — хрипло выдавила Кира. — Ты знаешь, Кирсаныч… Когда я спекусь — стреляй всю обойму. Чтобы сразу. А лучше — пулей.
— Ну что ты бредишь? — брезгливо выплюнул в ответ Алексей Гаврилович. — Ты мне еще истерику устрой! Мне только этого не хватает! Заканчивай, Кира…
— Рада бы… Да не могу.
Справа засмеялся Рич — Саша Скоробогатько, 32 года, не женат, 23 прыжка за последние четыре года, — сначала тихонько, а потом громче. Слезы потекли у него из глаз и из ноздрей. Он смеялся и плакал одновременно, а сопля выскользнула из распухшего окровавленного носа и упала ему на грудь, оставляя красный след на ткани рубашки.
— Ты чего, Рич? — спросила, опешив, Давыдова.
Обычно в Риче эмоций было не больше, чем в снежной бабе, — он славился своей жесткостью и равнодушием к чужой и своей боли, за что Кира его порядком недолюбливала, но работать с ним было легко — он брал на себя грязь и, похоже, вовсе не переживал из-за этого. Плачущий Рич — это как летающий снегоход или бабочка среди сугробов.
— Ты чего? — переспросила она.
— А я — живой… — ответил Рич, повернув к ней разбитое лицо.
Под правым его глазом наливалась сиреневым большая гематома.
— Я — живой!
Он запрокинул голову, и кадык заскользил под молочной белой кожей шеи.
Кирсанов выразительно посмотрел на Шишкина, тот вздохнул, положил степлер, достал из своего чемоданчика тубу и, подойдя к Скоробогатько, сделал тому инъекцию в область под заушной впадиной. Глаза у Рича сразу помутнели, уголки губ пошли вниз, и он затих, уронив голову на грудь.
Доктор Шишкин аккуратно потрогал джампера за нос и, присмотревшись, покачал головой.
— Ну и нос… — сказал он. — Не нос, а клюв.
Потом повернулся к Кире и добавил:
— Потерпишь еще, девочка? Мне пару стежков на шефе сделать осталось!
Давыдова медленно кивнула в знак согласия.
То, что еще недавно было Попрыгуном, уже несли прочь. Непроницаемо черный, блестящий мешок был наглухо застегнут на «змейку». Кира провожала носилки глазами, когда Кирсаныч сел рядом и взял ее за руку.
— Ты как?
— Плохо…
Шишкин, кряхтя, опустился на колени рядом с ними и уверенным движением вспорол штанину комбинезона Киры.
— Но ты смогла.
— Мы смогли. Если бы не Попрыгун… не Влад…
— Серьезная группа?
— Нам повезло, они не успели собраться. Профессионалы. Просто мы успели первыми.
— Завалили кого-нибудь?
Давыдова покачала головой.
— Жаль… — сокрушенно протянул Алексей Гаврилович. — Был бы неплохой бонус из пары дохлых джамперов с той стороны. Но главное вы сделали, ребята, вы не дали им уничтожить струну.
— Да, главное мы сделали, — согласилась Кира и застонала от боли, когда доктор коснулся опухшего колена.
Мир, в котором рухнули плотины и миллионы людей расстались с жизнью за несколько дней… Зона бедствия, зараженная на сотни лет вперед, в которой не действуют ни законы природы, ни человеческие законы. Бывшая Украина, разодранная на части Западной Конфедерацией и Российской империей. Тюрьма для инакомыслящих и уголовников, полигон для бесчеловечных экспериментов над людьми, перевалочный пункт для торговцев оружием и наркотиками, поле битвы между спецслужбами разных стран, буферная зона между Востоком и Западом, охраняемая войсками ООН, минными полями и тысячами километров колючей проволоки.
Битва систем и идеологий разворачивается на улицах Лондона, в мангровых зарослях Кубы, в красных пустынях Африки, на заснеженных пустошах разорванной на части Украины, в затопленной небывалым ливнем Москве. Продажные политики, шпионы, террористы, наемники и бунтари – кто из них решит судьбу страны, а кто равнодушно подставит ее под удар Волны? Где кончается вымысел и начинается правда? В этой книге предсказаны конфликт в Грузии, газовые войны и раскол Украины. В героях этого апокалипсиса вы легко узнаете знакомых вам украинских и российских политиков.
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...»Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга…СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН…
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...» Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга… СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН …
«Школа негодяев» – это четвертая и заключительная книга тетралогии «Ничья земля»: «Ничья земля», «Дети Капища», «Дураки и герои», «Школа негодяев».Продолжается одна, главная, линия – борьба за выживание на «ничьей земле» Михаила Сергеева, бывшего оперативника ГРУ, пенсионера после развала страны. Он вынужден рассчитывать только на себя и своих близких друзей. За что он теперь воюет? За какую страну? За какую справедливость? Вот он принимает решение отдать заведомым террористам возможный компонент оружия массового поражения.
Вакцина, останавливающая смертоносный вирус, найдена, но для Книжника это только начало нового пути. Пути, на котором все не так, как казалось раньше. Враги становятся друзьями. Добро превращается в зло. Жестокость – в милосердие, а ненависть – в любовь. Потому что только любовь и преданность могут спасти мир, где люди умирают молодыми… «Не время умирать» – продолжение романа-антиутопии «Лучший возраст для смерти» (2017), вторая книга трилогии «Умереть молодым».
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.