Чужие сны - [42]
Вот, оценил расклад Давыдов, еще и минуты с начала разговора не прошло, а я уже играю по его правилам. Это, кажется, называется искусством манипуляции. Вот попал!
— Вы как относитесь к коньяку, господин писатель?
— По-разному. В основном — с симпатией.
Сергей Борисович негромко засмеялся.
— Вот и хорошо. Любезная! — обратился он проходившей мимо проводнице. — Простите! Не могли бы вы вот это все нарезать и подать нам вместе с вашим вкуснейшим чаем?
Он передал ей в руки объемный полиэтиленовый пакет, пахнущий снедью, потом в пальцах его мелькнула бумажка в двадцать злотых, и воодушевленная проводница порхнула по коридору со всей возможной грацией.
— Считаем, что вопрос подходящей к нашей беседе закуски мы решили. Давайте-ка, пока хозяйка суетится, выпьем за знакомство.
Попутчик поставил на столик две металлические стопки, которые извлек из небольшого кожаного чехольчика, ловко свернул пробку на бутылке «Курвуазье» и наполнил их почти до краев.
— Ну, Денис Николаевич! Будем знакомы! Вы не бойтесь, коньяк хороший. У вас прекрасные коньяки!
— Это не у нас, — поправил его Давыдов. — Это французский коньяк.
И, мысленно помолясь о том, чтобы вечер не перерос в грандиозную пьянку (как уже случалось не раз, когда приходилось пить с несимпатичным ему собутыльником), выпил свои первые двадцать пять граммов.
Коньяк оказался действительно неплох.
— Не волнуйтесь, частить мы не будем, — сказал попутчик. — Я знаю, что вы — человек умеренно пьющий, и не считаю нужным настаивать.
— Вы меня по интервью изучали? — спросил Давыдов с ехидцей. — Открываю вам тайну: я далеко не всегда умеренно пьющий и далеко не всегда говорю правду журналистам.
— Не сомневаюсь! Говорить журналистам всю правду — плохой тон. Но я черпаю информацию не из прессы. Я вообще много о вас знаю, Денис Николаевич…
Вечер явно переставал быть томным.
Денис сел и невольно поискал рукой узел галстука, но галстука на нем не было.
Сергей Борисович сидел напротив, слегка шевеля левой бровью, что по идее должно было означать «ну-ну».
— Вы, наверное, Булгакова любите? — осведомился Давыдов. — Того, который Михаил Афанасьевич?
— Это который ваш земляк? — задал встречный вопрос попутчик.
— Ну да… И «Мастера и Маргариту» читали?
— Читал, — подтвердил Сергей Борисович. — Я знаком с вашими культурными вехами. Это моя обязанность. К чему вы это клоните, Денис Николаевич?
— К тому, что я не поэт Иван Бездомный, а вы не похожи на Воланда. На демона не тянете, уж извините. Даже на мелкого черта. И все эти ваши таинственные: я все о вас знаю…
— Что вы так заводитесь еще до того, как я вам хоть что-то объяснил? Совершенно немотивированная агрессия!
— Вы не случайно со мой в одном купе оказались?
Попутчик резко подался вперед, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Давыдова.
— А что в мире происходит просто так? — спросил он негромко, упираясь взглядом в зрачки Дениса. — Вы же сами столько писали о предопределенности случайностей, Денис Николаевич. Я могу процитировать несколько ваших совершенно превосходных пассажей о неслучайном. Так сказать, сквозная мысль, проходящая красной нитью через ваши произведения.
— Вы еще и специалист по моему творчеству? — просипел Давыдов внезапно севшим голосом.
Хотел сказать угрожающе, грозно, а получилось, что почти прошептал.
Сергей Борисович откинулся спиной на подушку дивана и улыбнулся одним ртом.
— Естественно, специалист… Кто бы еще с вами взялся разговаривать? И вообще, Денис Николаевич, как-то неправильно у нас с вами разговор развивается. Давайте-ка еще по рюмочке!
— А давайте! — пропищал Денис с азартом.
Терять было особо нечего — только проверить попутчика на крепость печени или самому нажраться в хлам. Зато спать расхотелось, отметил про себя Давыдов. Все он про меня знает, консультант с копытом!
Сергей Борисович налил еще по двадцать пять, и тут в двери купе, приоткрыв их едва наполовину, просочилась мясистая проводница с несколькими тарелками.
— Вот и закуска подоспела! — обрадовался попутчик. — Спасибо, голубушка! Еще бы чайку с лимоном!
Голубушка покивала, щедро раздаривая сахарную улыбку, и выскользнула в коридор с еще одной двадцаткой в карманчике туго обтянувшей мощную грудь форменной сорочки.
— Вы угощайтесь, Денис Николаевич, не стесняйтесь.
— Да я не очень стеснителен, — пожал плечами Давыдов. — Приятно, когда тебя угощают поклонники!
Сказал и тут же выпил.
— Прозит! — поддержал его собутыльник, опрокидывая рюмку в узкую прорезь рта.
Точно в почтовый ящик вылил, подумал Денис.
— Угощение — всегда хорошо, но есть риск спиться, — резонно заметил Сергей Борисович, наливая в рюмки следующую дозу. — Не боитесь?
— Не боюсь. Мне такие поклонники, как вы, попадаются очень редко.
— Какие — такие?
— Думающие, таинственные, чрезвычайно осведомленные!
— Просто в краску меня вгоняете, право слово! Вы закусывайте, закусывайте, господин писатель…
— А вы, кстати, хотели мне что-то объяснить, господин поклонник…
— Денис Николаевич, — доброжелательно проворковал Сергей Борисович. — Я обещал и слово сдержу. Дело в том, что в нашей истории есть некая преамбула и с этой преамбулы надо начать. Нет смысла рассказывать историю с середины. Или с конца. Не так ли?
Мир, в котором рухнули плотины и миллионы людей расстались с жизнью за несколько дней… Зона бедствия, зараженная на сотни лет вперед, в которой не действуют ни законы природы, ни человеческие законы. Бывшая Украина, разодранная на части Западной Конфедерацией и Российской империей. Тюрьма для инакомыслящих и уголовников, полигон для бесчеловечных экспериментов над людьми, перевалочный пункт для торговцев оружием и наркотиками, поле битвы между спецслужбами разных стран, буферная зона между Востоком и Западом, охраняемая войсками ООН, минными полями и тысячами километров колючей проволоки.
Битва систем и идеологий разворачивается на улицах Лондона, в мангровых зарослях Кубы, в красных пустынях Африки, на заснеженных пустошах разорванной на части Украины, в затопленной небывалым ливнем Москве. Продажные политики, шпионы, террористы, наемники и бунтари – кто из них решит судьбу страны, а кто равнодушно подставит ее под удар Волны? Где кончается вымысел и начинается правда? В этой книге предсказаны конфликт в Грузии, газовые войны и раскол Украины. В героях этого апокалипсиса вы легко узнаете знакомых вам украинских и российских политиков.
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...»Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга…СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН…
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...» Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга… СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН …
«Школа негодяев» – это четвертая и заключительная книга тетралогии «Ничья земля»: «Ничья земля», «Дети Капища», «Дураки и герои», «Школа негодяев».Продолжается одна, главная, линия – борьба за выживание на «ничьей земле» Михаила Сергеева, бывшего оперативника ГРУ, пенсионера после развала страны. Он вынужден рассчитывать только на себя и своих близких друзей. За что он теперь воюет? За какую страну? За какую справедливость? Вот он принимает решение отдать заведомым террористам возможный компонент оружия массового поражения.
Вакцина, останавливающая смертоносный вирус, найдена, но для Книжника это только начало нового пути. Пути, на котором все не так, как казалось раньше. Враги становятся друзьями. Добро превращается в зло. Жестокость – в милосердие, а ненависть – в любовь. Потому что только любовь и преданность могут спасти мир, где люди умирают молодыми… «Не время умирать» – продолжение романа-антиутопии «Лучший возраст для смерти» (2017), вторая книга трилогии «Умереть молодым».
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.