Чужие сны - [11]

— Считай это прозрением. Ты вообще часто видела, чтобы люди умирали безо всяких на то причин?

Сабрина пожала плечами.

— А вот я не очень.

Куртка цеплялась за ржавые железные прутья, а взгляд иногда вырывал из болотно-осеннего разнообразия, царящего вокруг, поблекшие надписи на памятниках. Сабрина пробиралась следом за Машей, тратя на это куда меньше сил.

Иногда приходилось возвращаться назад, искать другой выход: оградки примыкали друг к другу так плотно, что не получалось протиснуть между ними даже руку. Иногда проход перегораживало дерево, вросшее в железные прутья и корнями уходящее в могилы. Маша поднимала взгляд и щурилась, пытаясь в утреннем тумане рассмотреть хоть что-то, но на горизонте висело только серое изваяние в форме правильной трапеции, и тянуло дымом, теперь уже так, что почувствовала даже Сабрина.

— Нет, правда, — сказала она. — Пахнет гарью. И не костром, а как будто бы…

— Жгут какую-то дрянь, — завершила её мысль Маша.

Оградки закончились неожиданно, и пологий до сих пор склон резко ушёл вниз. Там журчал невидный отсюда ручей, а на ковре из прошлогодних листьев громоздилась тлеющая куча травы. Тонкий язычок дыма вырывался из разворошенного угла, и ветер тут же рассеивал его по воздуху.

Маша поворошила кучу палкой, и из-под слоя сыроватых листьев показался пласт сухой травы. Вонь стала сильнее, и клубы чёрного, уже не серого, дыма повалили ей в лицо. Маша отпрянула, фыркая и закрывая рот и нос рукавом куртки.

Внизу кучи, под слоем тлеющей травы, лежало что-то, напоминающее старую облезлую шубу. Чёрный мех плохо горел, вытлевал проплешинами, и когда Маша ещё попыталась подцепить его концом палки, она уткнулась во что-то мягкое, стали видны жёлтые клыки.

— Собака, — выдохнула Маша и с удвоенной силой принялась растаскивать в стороны тлеющую траву. Ветер выдувал последние искры, тушил одинокие язычки пламени.

— Собака, — подтвердила Сабрина, остановившись за спиной Маши и разглядывая труп несчастной дворняги. — И что это значит?

Маша присела рядом с разворошенным костром и подцепила пальцами сухой дубовый лист, тут же отбросила его и отряхнула руки одну об другую.

— Какой-то ритуал, наверное.

— Я такого никогда не видела, — мотнула головой Сабрина.

— А я подумала, что это всё… Нет, я же не эксперт, чтобы определить, по-настоящему это или грубая имитация. Слушай, ты с собой телефон не прихватила? Надо бы сфотографировать.

Получив от Сабрины мобильную «раскладушку», Маша тут же взяла разворошенную кучу в кадр. Собачий труп на экране смотрелся обгоревшей головешкой. Чёрную шерсть шевелил ветер, и скалились желтоватые зубы.

— Слушай, — негромко позвала Сабрина слева, со стороны невидимого ручья.

— Здесь сеть ловит, — радостно воскликнула Маша перед тем, как посмотреть туда.

С ближайшего дуба к её ногам медленно спланировал желтый лист. Она обернулась: Сабрина спускалась по крутому склону, одной рукой опираясь о ствол дерева. Листья под её ногами не скользили и почти не сминались. Маша бросилась за ней.

На середине склона, едва не поскользнувшись на осенней грязи, она увидела ручей — поток, меньше шага в ширину, несущийся по каменному руслу. Возле него, на корточках, незаметная в сером пальто, замерла Судья.

— Диана!… - вскрикнула Маша, опять едва не навернувшись на скользких листьях. Сабрина вовремя подхватила её под руку. — Что вы тут делаете?

Судья поднялась, странно держа руку навесу, и, поджав губы, глянула на обеих.

— Диана Никоновна, — вспомнила, наконец, Маша. — Что с вами?

— И на какой вопрос отвечать сначала? — усмехнулась Судья. Она тряхнула рукой, и с пальцев прямо в ручей брызнули тёмные капли.

Маша поймала её руку. Пальто висело на одном плече, а закатанный до локтя рукав свитера тоже был испачкан в крови. Четыре глубокие царапины шли наискось, и в них уже зарождалась чернота. Судья вырвала руку, не дав Маше рассмотреть ничего больше.

— Нужно немедленно к врачу! Вас демон поцарапал, это очень опасно.

— Как будто бы я не знаю. — Судья достала из кармана пальто огромный носовой платок и попыталась перевязать руку чуть повыше локтя. — Вовремя вы прибежали, молодцы. Как всегда. Тут все передохнут, а вы так и будете бегать, бегать.

Маша вырвала платок из её рук — Судья не слишком сопротивлялась, её пальцы дрожали — и сама перетянула рану.

— Идёмте к врачу. Потом расскажете.

— Куда! — Судья дёрнула её за край куртки, когда Маша двинулась обратно к обрыву. — Здесь по тропинке полтора шага. Хотите, чтоб я совсем загнулась — через кладбище топать?

За спиной Судьи Сабрина открыла было рот, чтобы дать резкую отповедь, но Маша предупредительно покачала головой. Вдоль ручья и правда вилась незаметная на первый взгляд тропинка. Сырые камни блестели в редких солнечных лучах.

Сквозь облака прорвалось бледное солнце. Над ручьём запели-закричали птицы. Лицо Судьи в неярком утреннем свете вдруг стало совсем старым, уставшим. Она поджимала губы и больше ни на кого не смотрела, только себе под ноги. Тропинка петляла, то обрывом зависая над ручьём, то полого стелилась по заливному лугу с жухлой травой.

Справа замаячили крыши и покосившиеся заборы. Ловко ныряя из одного крапивного переулка в другой, Судья вывела их на знакомые улицы, и уже там Маша поймала её за здоровую руку, заставляя повернуть не к себе домой, а в другую сторону — к обосновавшимся здесь неподалёку врачам.