Чужие ошибки или рассказы неудачников - [19]

Если бы я мог так уверенно держаться, как теперь став лейтенантом милиции, я не позволил бы ни одному «юмористу» произнести даже полсловечка без моего разрешения. Я ударил бы кулаком по столу, топнул бы ногой. Я прогремел бы: «Эй вы, сосунки с задней парты, а ну, замолкните!» Или что-то в этом роде.

Роковой случай произошел осенью… В районный отдел доставили каких-то подростков, задержанных из-за драки. Я был в своем кабинете, просматривал документы, протоколы. Один из офицеров вошел ко мне и спросил, в какой школе я был преподавателем, не в такой-то ли? Затем он назвал фамилии, и я выскочил из-за стола.

«Как! – воскликнул я. – Они здесь?»

Двое из «юмористов» шестого «Б» очутились на «моей» территории!

Я бежал по коридору, бежал по лестнице.

Примчался в кабинет, где на стуле сидел один из «юмористов», самый дерзкий и наглый. Впрочем, теперь он был напуган и подавлен. С ним уже разговаривали наши сотруднику причем в той манере, которая всегда действует на подростков. Разговаривают не просто строго, а в повелительном тоне, не терпящим возражений. Если нужно, хватают за чуб, за воротник, за подбородок. А иногда бьют по щекам, чтобы подавить желание к сопротивлению. Такие шлепки не оставляют следов, разве что покраснение. Зато они весьма эффективны в том случае, если подросток не имеет большого опыта по части приводов в милицию.

«Юмориста» из шестого «Б» задержали впервые, и он растерялся. Я же, наоборот, не чувствовал ни малейшей растерянности.

Я бросился к нему в порыве самой что ни на есть ярости. Попался, гад! Схватил за волосы и закричал: «Значит, драться любишь? Бить людей, да? Слабого бить? А как ты его бил? Вот так? Ах ты, сволочь!» Затем я стал сильно хлестать «юмориста» по щекам.

Я не отвешивал назидательные оплеухи, потому что и не думал воспитывать этого подростка. Я мстил за свои обиды, за унижения.

Моему коллеге, лейтенанту милиции, пришлось оттащить меня. Но я был удовлетворен. Мне уплатили по счету. Я был доволен и улыбался.

Если бы я знал, что совершил! С этой минуты моя жизнь никогда не будет прежней. Она сделала поворот, причем в темную сторону, в сторону неудач, невезения и бесконечных разочарований. Мне будет плохо долгие-долгие годы, до слез, до отчаянья, до нервических пятен на лице.

Но тогда я радовался, что отомстил наконец за оскорбления и унижения. Я потирал руки. И назад, в свой кабинет я возвращался, как победитель – распрямив плечи и напевая.

Если бы кто-то сказал мне, что я совершил дьявольский поступок и теперь меня ждет расплата, я не поверил бы. Какой-такой поступок? Я наказал мерзавца! Поделом ему!

А теперь я так не думаю… Если бы я мог вернуть тот день, клянусь, я бросился бы просить у избитого паренька прощения. Ну и, конечно, я не тронул бы его и мизинцем…

Я не просто ответил злом на зло. Я отомстил ребенку. Избил не равного себе. Да к тому же я накинулся в ярости на человека, лишенного возможности сопротивляться. Я воспользовался своим положением для удовлетворения низкой страсти.

Очевидно, там, на небе, внимательно наблюдали за мной. И судили по моим делам. Я получил сполна!

Через неделю я остался без Наташи…

Был обычный день, пятница. Я приехал к Наташиному общежитию, и она, как всегда, вышла на крыльцо. Лицо ее было необыкновенно задумчиво. Я показал ей билеты в кино, но она вдруг отказалась: «Нет, не пойду». Я так удивился, что впервые за несколько месяцев растерялся.

«Видишь ли, – сказала Наташа, – кое-что случилось. Я встретила другого человека. Я его очень люблю. Я давно искала такого, как он. И вот, наконец, нашла… Извини и прощай. Я уезжаю с ним в другой город».

Это был удар посильней, чем унижения в школе. И таких ударов я еще не получал.

Поэтому я не знал, как себя вести. Я схватил Наташу за руку, стал просить, упрашивать, а она вдруг засмеялась.

Она сказала: «Пожалуйста, не надо этих глупых сцен! Все равно ничего не исправить. Иди домой, Дима, или в кино. И больше не крутись возле меня. Мы с тобой слишком разные люди, поэтому оставь меня в покое».

Других слов Наташа для меня не нашла. О, как это было обидно и унизительно!

А я говорил на работе, что скоро женюсь, и меня поздравляли. Я копил деньги, я проявлял приятное беспокойство, свойственное всем, кто впервые думает о женитьбе, я мысленно наряжал мою будущую жену в самые лучшие платья, представлял себе атмосферу кафе и ресторанов, где мы будем проводить вечера. И вот ничего не вышло.

Наташа уехала с каким-то удачливым человеком, и я ее больше не видел.

Затем меня ударили с другой стороны. На одном из общих собраний нашего районного отдела было объявлено, что строительство жилого дома, в котором некоторые наши сотрудники должны получить квартиры, переносится на следующую пятилетку. Однако моя фамилия значилась в другом списке: я видел свою фамилию списке тех счастливчиков, для которых выделили квартиры в уже строящемся доме. И я бросился уточнять.

Оказалось что из этого списка мою фамилию вычеркнули. Начальник лично дал подтверждение: «Да, все верно. Вы служите у нас всего несколько месяцев и не можете претендовать на отдельную квартиру в начале следующего года. Ваша очередь подойдет несколько позже».