Чужие дети - [6]

Джози повернулась так, чтобы можно было рассмотреть его профиль и линию подбородка, его лицо, которым она всегда восхищалась. Это был удивительный ракурс, и она полагала, что никогда еще не встречала мужчин с таким профилем.

— А дети?

— Джози, — проговорил Мэтью. Он убрал руку, снова взявшись за руль. — Мы провели вместе три ночи и два дня и за это время мы ни разу не задумывались о детях. — Он замолчал, а потом продолжил чуть более мягко:

— У нас для этого вся жизнь впереди.

Глава 2

Элизабет Браун стояла у окна на втором этаже дома, который недавно купила. Она смотрела на сад внизу. Перед ней раскинулась картина рукотворного мира. Сад так круто спускался вниз к маленькой улочке, что прежние хозяева разбили его террасами в виде гигантских ступеней, а между ними пустили змейкой дорожку. Поэтому можно было подойти к входной двери, избежав утомительного подъема в гору. Если бы Элизабет покинула спальню и прошла в соседнюю маленькую комнату, которую намеревалась переделать в ванную, то увидела бы, что склон поднимался почти так же круто позади дома, как и уходил вниз перед фасадом. «Горка» упиралась наверху в переулок и вторые ворота с гаражом. А еще были здания, расположенные выше ее дома. Все в целом, как сказал ее отец, когда пришел навестить Элизабет, похоже на остановку на полпути при подъеме по лестнице жизни.

— Я знаю, — сказала она. Элизабет любила своего отца и считалась с его мнением. — Я сошла с ума?

— Нет, раз тебе такое нравится.

Ей нравилось. Было весьма неразумно делать такой выбор, потому что дом оказался совершенно не тем, который она хотела купить прежде. Элизабет собиралась приобрести коттедж — дом, который стал бы абсолютной противоположностью той безупречной, но лишенной будущего лондонской квартире в многоэтажном доме, где она жила в течение рабочей недели. Когда умерла мать Элизабет, а ее отец решил продать свой магазинчик антикварных книг в Бате и переехать в квартиру, достаточно просторную, чтобы разместить там свои книги, бутылки виски и суповые консервы (это все, что ему требовалось для существования), он передал Элизабет деньги. Сумма оказалась достаточной, чтобы принять решение сменить образ жизни, отказаться от деятельной, упорядоченной, но скучной профессии. На ее средства можно было купить коттедж — дом и сад среди холмов, окружающих Бат.

— Тебе следует заняться садом, — сказал отец. — Кажется, это подходит женщинам: за чем-нибудь ухаживать и что-нибудь созидать. Поищи коттедж и сад.

Элизабет пересмотрела дюжину садов и коттеджей в придачу. Она даже пару раз делала попытку купить дом и чрезвычайно огорчалась, когда кто-то еще предлагал большую сумму и получал здание. Пришлось целое лето смотреть коттеджи и сады. Уезжая в пятницу вечером в Бат, она останавливалась у отца. Там ничто не создавало особого комфорта, кроме стопок книг. Она осматривала окрестности всю субботу, а иногда и все утро воскресенья, возвращаясь в Лондон под вечер, чтобы привести себя в порядок перед началом недели.

— Здесь нет идиллии, — говорил отец, глядя на нее. — Ты должна создать идиллию. Тебе дается шанс, Лиз. Следует рискнуть. Поставь на кон…

— Ты никогда…

— Нет, но это не значит, что я прав. Купи башню. Купи ветряную мельницу. Просто купи что-нибудь.

Так она и сделала. Теплым воскресным утром в сентябре она отменила просмотр коттеджа во Фрешфорде, а вместо этого отправилась гулять — вверх по крутым улочкам и аллеям, расположенным над домом ее отца. Все вокруг было очень привлекательным и приятным. Холмистые террасы наполнялись шумом жизни воскресного утра: семьи и парочки громко включили радио, звуки которого доносились через открытые окна. Элизабет смотрела на беспорядочные садовые участки, собак, пару детских колясок, белье на веревках… То тут, то там на всякий случай на заборах были вывешены таблички с надписью «Продается». Но Лиз не интересовал городской дом, потому не стоило присматриваться к табличкам. Правда, она думала про себя с тоской, что теперь все ее повседневные мысли связаны с покупкой дома. Едва ли можно осознать, как чудесно купить дом в городе возле школы и поселиться в нем со своей семьей. Как замечательно, когда тебе надо что-то делать, а не гулять с легким чувством растерянности. Это ощущение ее друзья громогласно и с завистью называют свободой, правом выбирать, что и как тебе делать.

Она остановилась перед воротами. Это были низкие железные ворота, и на них неуверенная рука вывела объявление, гласившее: «Осторожно, злая собака». А за забором к стволу молодой липы была прислонена табличка «Продается», — поблекшая, словно она провисела здесь какое-то время. Элизабет поглядела наверх. Сад казался разросшимся и запутанным, но хранил следы былой планировки, выполненной чьими-то заботливыми руками. Он поднимался до самого фасада маленького двухэтажного простого каменного дома в ряду десятка других. На подъезде дома красовалась черная решетка в стиле эпохи Регентства, а на крыше виднелась кирпичная труба. В саду сидела и что-то напевала маленькая девочка, забравшаяся в большую картонную коробку. Одета девочка была в розовые штанишки, ее головку венчала ведьмовская остроконечная шляпа.