Чужеземные тропы, незнакомые моря - [99]

Барт повсюду, где бы он ни был, старался бороться с работорговлей. Но что мог сделать одиночка против множества похитителей людей!

И он вынужден был примириться с тем, что в ближайшем будущем все останется по-старому.

Ему предстояла опасная дорога до Тимбукту, и нужно было заручиться чьим-либо покровительством. Шейх мог его оказать.

«Мессия близится!» Этот клич, опережая маленький караван, словно волшебное заклинание, сдерживает всякую враждебность против чужеземцев. Недоверчивых скептиков не слушали. Угнетенный народ не хотел утратить веру в близкое избавление. Барт использовал эту веру. Его не трогали.

В Зиндере некий араб вручил ему 1000 талеров, спрятанных и доставленных доверенными людьми в ящиках с сахаром.

Лишенный в течение многих месяцев всяких средств, Барт снова обрел бодрость духа: значит, его не забыли в далекой Европе.

От Зиндера дошли до Катсены. Здесь на две тысячи каури он купил женскую одежду, шали, шелковые юбки и много других пользующихся спросом товаров, привезенных через пустыню с севера на вьючных верблюдах. Барт уже три месяца в пути, но пройдена едва половина дороги до Тимбукту…

Наконец в середине июня 1853 года он стоит на берегу Нигера[351]; эту реку видели лишь немногие европейцы. Встает вопрос: может быть, отсюда до Тимбукту лучше добираться водным путем? Барт почти поддается искушению избавиться от изнурительных сухопутных маршей. Но, как видение, встает перед его глазами ужасная участь Мунго Парка, загнанного рыскавшими на берегах туарегами и утонувшего в реке. Поэтому он решает пересечь излучину Нигера и пойти через владения могущественного племени фульбе.

Здесь еще не ступала нога белого. С точностью часового механизма Барт каждые пять минут отмечает по компасу пройденный путь, делает зарисовки; вечером он садится за дневник… Все это очень уж подозрительно в глазах примкнувших к каравану туарегов (как обычно в этих широтах, не спросивших на то разрешения). Они опасные попутчики. Не зря в этих местах в ходу поговорка: «Слово тарги — вода, пролитая на песок: ее больше не найдешь». Барт вынужден быть начеку.

Наконец снова Нигер! Караван грузится на баржи. Скоро перед ним предстанет силуэт легендарного города, до которого добрались всего лишь двое белых: англичанин Ленг и француз Кайе. Но живым оттуда ушел только один из них — француз. С тех пор минуло 25 лет; за это время сюда не отважился проникнуть ни один европеец. Не станет ли «царица пустыни» и для Барта роковой? Сколько он ни думает об этом в часы, когда его судно плывет по мелководью в Кабра (порт Тимбукту), ответа он не находит.

Утром 7 сентября 1853 года, погрузив вьюки на спины ослов, двинулась кафла по улицам Тимбукту. Барт застал все таким, каким описал Кайе: поникшие глинобитные хижины без окон, невообразимая грязь, насыщенный пылью горячий, душный воздух. Ничего хорошего прибытие не предвещает. Сиди Алауте, проводник, ведший караван начиная от Кукавы, уже успел разузнать, что его брата, шейха Эль-Бакай, в городе нет. А именно на его содействие больше всего рассчитывал Барт. Все же он расположился в доме шейха и сразу же принялся за изучение запутанной истории народов этого древнего центра торговли и науки.

…Целыми столетиями владели пришедшие некогда из страны фараонов сонгаи южной окраиной Сахары, от побережья до далекого Борну. Затем султан Марокко послал через пустыню своих вооруженных мушкетами всадников на верблюдах. После первой же стычки огонь из мушкетов привел сонгаи в панический ужас, и. не сопротивляясь, они погибали тысячами. Затем с юго-востока на страну надвинулись племена фульбе, а с севера — туареги[352]. Последним даже не пришлось сражаться. Взяв под контроль дороги, оба могущественных племени с тех пор держали жизненные нити города в своих руках. В Тимбукту мог властвовать только тот, кто был в хороших отношениях с этими хозяевами пустыни. Так было уже во времена Кайе, так оно и осталось, когда в Тимбукту пришел Барт, И очень скоро он должен был это почувствовать…

В то время как ученый беспечно рылся в толстых фолиантах, беда уже нарастала. Служба связи а пустыне функционировала безотказно. Скоро стало известно, что Барт христианин, «неверующая собака» — неслыханная сенсация в этих хранимых господом стенах! Днем и ночью осаждали Барта жители, непрерывно вынуждая его принимать подозрительно относящихся к нему гостей.

Христианин в Тимбукту! Пусть его схватит шайтан! Чем он занимается? Что он постоянно записывает? Он шпион гяуров; чтобы не погибла страна, его необходимо убить. Так перешептывались в узких улочках и хижинах города.

Время было очень тревожное. С севера пришло известие, что французы все дальше продвигаются в пустыню. Скоро христиане будут на Нигере! Эти события, разумеется, еще более ухудшили положение ученого, который один-одинешенек очутился в чужом мире. Ему приходилось вести бесконечные религиозные диспуты, и вел он их хорошо. Святые старцы, всю жизнь просидевшие над кораном, были поражены, встретив в этом чужеземце достойного противника в ученом споре о том, как надлежит толковать слова Магомета. Его мужественное поведение и смелые умозаключения заставили их высоко уважать этого христианина. Но осе же многие тайно выступали против него, опасаясь, как бы чужеземец не навлек на них беду.