Чужестранка - [39]

– Миссис Бошан, пожалуйста, выйдите вперед, – попросил писец.

Ощутив совершенно лишнее давление мощной руки миссис Фицгиббонс, я, спотыкаясь, вышла на середину зала перед креслом Колума и сделала подобие реверанса – я заметила, что так поступали все женщины до меня. Туфли, которые мне дали, были сшиты на одну ногу – без различия правой и левой, и представляли собой продолговатые кожаные футляры, передвигаться в них с изяществом оказалось затруднительно. По залу пробежал шепот, когда Колум оказал мне честь, поднявшись с кресла. Он подал мне руку, за которую я уцепилась, чтобы не свалиться на пол после реверанса.

Выпрямившись и проклиная про себя дурацкие туфли, я обнаружила, что стою прямо перед Дугалом. Поскольку именно он привел меня, ему было положено обратиться от моего имени с просьбой – принять меня в замок то ли в качестве гостьи, то ли в качестве пленницы, зависит от угла зрения. Я с любопытством ожидала, как именно братья меня назовут.

– Сэр, – начал Дугал, отвесив Колуму официальный поклон, – мы просим снисхождения и милости для леди, которая попала в беду и нуждается в защите и безопасном убежище. Миссис Клэр Бошан, английская леди из Оксфорда, подверглась нападению разбойников, ее слуга был предательски убит. Она бежала и заблудилась в лесу посреди ваших владений, где ее обнаружили и спасли я и мои люди. Мы просим предоставить ей убежище в замке Леох, – он сделал паузу и усмехнулся, – до тех пор, пока ее английские родственники не узнают о ее местопребывании и не обеспечат ей безопасный проезд.

Я не упустила из виду ударение, сделанное Дугалом на слове «английские», – думаю, все остальные тоже обратили на это внимание. Он предлагал меня принять, но оставить под подозрением. Если бы он сказал «французские», к моему появлению отнеслись бы по-дружески или нейтрально. Бежать из замка, пожалуй, может оказаться сложнее, чем я думала.

Колум поклонился и предложил мне чувствовать себя как дома и оставаться сколько нужно – во всяком случае, на словах. Я снова сделала реверанс – удачнее первого – и вернулась на свое место под любопытными, однако довольно дружелюбными взглядами.

До этого момента разбирались тяжбы. Зрители потихоньку переговаривались, дожидаясь своей очереди. Мое появление вызвало интерес и, как мне показалось, было встречено одобрительно. Но тут в зале началось оживление. Крупный мужчина встал перед креслом Колума, таща за руку молоденькую девушку. На вид ей было около шестнадцати; личико хорошенькое, хоть и обиженное; длинные светлые волосы перехвачены сзади голубой лентой. Она стояла одна посреди зала, в то время как мужчина, размахивая руками, что-то гневно объяснял на гэльском, время от времени указывая на девушку. Речь его сопровождалась негромкими репликами в толпе.

Миссис Фицгиббонс, устроившись с комфортом на прочном табурете, с любопытством вытягивала шею вперед. Я наклонилась к ней и спросила шепотом:

– Что она наделала?

Крупная дама ответила, почти не шевеля губами и не отрывая глаз от происходящего:

– Отец обвиняет ее в непристойном поведении, в том, что она общается с парнями без его разрешения. – Миссис Фицгиббонс слегка откинулась назад и добавила: – Отец хочет, чтобы Маккензи наказал ее за непослушание.

– Наказал? Как? – проговорила я как можно тише.

– Тсс…

Все взоры были устремлены на Колума, который смотрел на девушку и ее отца, обдумывая вердикт. Наконец он заговорил, переводя взгляд с одного на другую, хмурясь и постукивая костяшками пальцев по подлокотнику кресла. Толпа вздрогнула.

– Он принял решение, – прошептала миссис Фицгиббонс, но это и так было ясно.

Решение Маккензи тоже было очевидным: великан, который так заинтересовал меня перед началом приема, наконец-то зашевелился и неторопливо принялся расстегивать ремень. Два телохранителя взяли девушку за руки и развернули спиной к Колуму и ее отцу. Она заплакала, но молчала. Толпа наблюдала за происходящим с жадным любопытством, характерным для публичных экзекуций и свидетелей трагедий. Неожиданно из задних рядов раздался чей-то голос.

Все обернулись. Миссис Фицгиббонс еще сильнее вытянула шею. Я не понимала слов – человек говорил по-гэльски, – но голос узнала: глубокий и мягкий, он выговаривал слова, опуская согласные в конце.

Толпа расступилась, и Джейми Мактавиш вышел в центр зала. Он почтительно склонил голову перед Маккензи и снова заговорил. Слова его, кажется, вызвали некоторые разногласия между Колумом, Дугалом, писцом и отцом девушки.

– Что происходит? – спросила я у миссис Фицгиббонс.

Мой пациент выглядел значительно лучше, но был по-прежнему очень бледен. Он где-то раздобыл чистую рубашку; пустой рукав был заткнут за пояс килта.

Миссис Фиц наблюдала за действом с интересом.

– Парнишка предлагает понести наказание вместо нее, – бесстрастно выговорила она, стараясь посмотреть через голову человека, стоящего перед ней.

– Что? Но ведь он ранен! Они ни в коем случае не должны соглашаться!

Холл гудел от голосов, но я старалась говорить как можно тише.

Миссис Фиц покачала головой.

– Не знаю, милая. Они об этом и спорят. Видите ли, принять удар на себя позволительно для человека из ее клана, но он не принадлежит к клану Маккензи.