Чужая жена - [7]

– Вам лучше? – мягко спросил Куинлан, как только она подняла голову.

Глаза их встретились. Ронни заметила, что у него голубые глаза и темные ободки вокруг радужки, а в уголках появились первые мелкие морщинки. Густые ресницы и брови, чуть выгоревшие на солнце. Прямой нос, тонкие, но решительно очерченные губы. Удлиненный овал скуластого лица придавал ему вид аскета. Ронни подумалось, что этот человек никогда не станет предаваться чревоугодию и прочим излишествам и осудит каждого, кто уступит соблазнам.

– Со мной все в порядке.

Ронни понимала, что это было неправдой, но поднялась на ноги, держась за стенку кабинки. Куинлан тоже выпрямился. Когда она пошатнулась, в его глазах промелькнула тревога.

– На вашем месте я бы еще немного передохнул.

– Я хочу пить.

Он посторонился, пропуская ее. Придерживаясь за стенку, она двигалась довольно уверенно, но одолеть несколько шагов, отделявших ее от умывальника, оказалось непосильной задачей. Ее немедленно повело в сторону. Она даже удивилась, что настолько нетвердо держится на ногах. Подгибающиеся колени, вернувшаяся тошнота, ноющая боль в руках и ногах… В общем, она явно поторопилась заявить, что с ней все в порядке.

Он поддержал ее за локоть, чтобы не дать ей упасть, и приобнял за талию. С его помощью Ронни доковыляла до умывальника. Куинлан включил холодную воду, она подставила горсть, прополоскала рот, потом сделала несколько глотков, глубоко вздохнула. Вода настолько привела ее в чувство, что ей удалось сполоснуть лицо.

– Извините, – пролепетала она, когда он уже протягивал ей сухое полотенце.

Выпрямившись, Ронни взглянула в зеркало. Куинлан стоял сзади, готовый подхватить ее, если она вдруг опять станет терять равновесие. Большой, широкоплечий; яркий контраст с ее хрупкой фигуркой. Он был на несколько дюймов выше Ронни – несмотря на ее трехдюймовые каблуки. Его рука все еще лежала на ее талии.

Ее острый женский глаз машинально отметил, что Том Куинлан привлекательный мужчина.

– За что вы извиняетесь? За то, что в вас плеснули краской? Вы ни в чем не виноваты.

Их взгляды в зеркале встретились. Его голос, по-южному растягивающий слова, звучал приторно-сладко.

– Мне казалось, политический консультант не обязан играть роль сиделки.

Она едва не всхлипнула.

– Мы привыкаем ко всему. – Он улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз на мгновение сделались глубже. – Мы на все готовы ради достижения цели.

– Господи, неужели меня вырвало?

– При шоке это естественно. Думаю, вы не очень пострадали. Физически, я хочу сказать.

Ронни и самой так казалось. Она сделала глубокий вдох, чтобы поскорее опомниться и взять себя в руки, и вгляделась в свое отражение в зеркале. Почувствовав, что она твердо стоит на ногах, Куинлан убрал руку с ее талии и отступил на шаг.

Веки Ронни слегка припухли, но глаза не были повреждены. Зрачки уже сузились до обычного размера, и к ней быстро возвращалось нормальное, ясное зрение. Правда, внешность ее оставляла желать много лучшего. Волосы ее вымокли и прилипли к щекам, вода с них стекала на плечи. Спереди они топорщились наподобие гребня попугая. На лице, на ушах, на шее, на руках, на одежде все еще оставались ярко-красные пятна краски. На бледном лице остатки размазавшейся косметики выглядят просто нелепо. Карие глаза покраснели и слезятся, полные губы дрожат. Более жалкий вид даже трудно придумать, платье из ирландского льна от Анны Сюи испорчено бесповоротно. Высыхающая краска стекает по ногам, пачкая босоножки.

Краска запачкала всю ее одежду, за исключением разве что нижнего белья.

Взгляд Ронни упал на дорогое жемчужное ожерелье, которое Льюис подарил ей вскоре после свадьбы, и она в ужасе воскликнула:

– Краска попала на жемчуг!

Она нащупала замочек ожерелья, но не смогла его открыть. Руки как будто налились свинцом, пальцы не слушались ее.

– Подождите, дайте мне.

Куинлан приблизился к ней, отвел в сторону ее волосы и расстегнул замочек. Прикосновение теплых рук к шее оказалось приятным. Ронни подставила жемчужины под струю воды, но Том забрал у нее ожерелье, промыл его сам.

– Проверьте и серьги.

Она последовала совету, глянула в зеркало и обнаружила, что и в серьгах жемчуг заляпан красным. Ее пальцы не сладили и с серьгами.

– Вы не могли бы мне помочь? – взмолилась Ронни, едва не плача.

Куинлан поднял голову, увидел в зеркале, в чем состоит трудность, положил ожерелье на край раковины и занялся серьгами. На этот раз его пальцы были холодными и мокрыми.

Когда он ловко вынул серьги из ее ушей, Ронни предупредила:

– Не уроните их в раковину. Жемчуг настоящий.

– Не сомневаюсь, – сухо отозвался Куинлан. – Краска попала вам в уши.

Ронни повернулась в профиль и посмотрела в зеркало. Он был прав. Она смочила бумажное полотенце и тщательно протерла ушные раковины, думая только о том, как бы не выказать свою слабость. Ей не хотелось, чтобы он заметил, что она находится на грани истерики.

Красные пятна на мокром полотенце были очень похожи на кровь. Слава богу, все-таки это не кровь. Враг подстерег ее не с револьвером, а всего лишь с банкой краски.

Уже не в первый раз Ронни задумалась о том, что цена всего, к чему она всю жизнь стремилась, оказалась слишком высока.