Отъезд просто не мог быть таким будничным.
Янне успел еще сбежать по косогору рядом с автомобилем Он махал рукой и кричал. Из автомобиля махали ему в ответ две, три руки.
Янне в последний раз увидел лицо Пертти.
Он медленно поднимался по косогору, остановился, снова стал подниматься. Уже во дворе он обернулся и посмотрел на дорогу. Грузовика уже не было видно. А его шум смешался с постоянным гулом завода.
…С наступлением темноты Янне поставил разогревать на плиту макароны с мясом и начал перелистывать оставленные Пертти брошюры про войну. Но его мысли были не с капитаном Билом Конолли в зарослях, что-то в отъезде Лемпиненов не давало ему покоя.
Он уже было понял, что это: их ящик с гвоздями остался в сарае.
Но нет, это было не то. Нет, то, что не давало ему покоя, исходило от людей, от Уллы или от Пертти… От Уллы? Она сказала то-то и то-то, сделала то-то и то-то и — Янне помнил это — все время была немножко далекой, как все взрослые. И в ее отъезде не было ничего необычного: по ее лицу видно было, что переезжать с места на место ей не впервой.
Значит, дело было в Пертти.
Он восстановил в памяти все по порядку: сначала они вместе с Уллой и Рахиккой упаковывали вещи, потом выносили их во двор, потом боролись. После этого нагружали грузовик. Автомобиль тронулся, и он бежал рядом…
Его жгло, жгло…
Как раз тут на бегу он и увидел что-то необыкновенное.
Но что?
Янне размешивал вилкой макароны с мясом. Размешивал и думал. Пертти выглянул и махнул ему из окна автомобиля. И его лицо… Перед Янне встало смеющееся лицо Пертти.
Лицо Пертти смеялось…
Янне вдруг все стало ясно, это было как озарение.
Он впервые видел, что Пертти смеется.