Чужая - [9]

— Почему, Белинда? Почему?

— Это не твой мир. Ты здесь чужая.

— Неправда. Ты не понимаешь. Я здесь нужна. Я нужна этим людям.

— Анабель, ты ещё дитя. Ты во власти иллюзий.

— Неправда. Это не иллюзия. Это мы, весь наш мир, вся наша тьма — иллюзия. Но не это. Эти люди реальны, Белинда. Их страдания реальны.

— Страдания были и будут всегда, Анабель. Это жизнь.

— Ну и что? Я тоже буду всегда, разве нет? Я буду облегчать их страдания, сколько смогу. Я нашла наконец-то смысл, Белинда. Смысл своей жизни, смысл своей силы.

— Анабель, ты ничего не понимаешь.

— Да, я не понимаю. Не понимаю тебя. Не понимаю весь наш род. Но я понимаю людей и их боль.

— Анабель, твоя сила для них враждебна. Мы — нечисть, чудовища из страшных сказок. Вспомни, что говорила эта женщина.

— И она права, Белинда. Права. Мы чудовища, и знаешь, почему? Потому что, имея такую силу, мы храним её для себя, а не помогаем людям. Подумай, сколько добра мы могли бы сделать!

— Анабель, мы и люди — два разных мира. Нам не коснуться и не принять друг друга. Когда ты это поймёшь…

— Я уже поняла другое. Я коснулась и приняла их. И они меня тоже. Я живу с ними, я их понимаю. Я нужна, Белинда, нужна!

— А что будет потом, Анабель? Когда пройдут годы, и они увидят, что ты не стареешь и не меняешься? Они поймут, что ты другая, Анабель. И они не простят.

— Это не важно, Белинда. Я им нужна. А всё остальное — только слова.

— Анабель, это они тебе нужны. А ты не нужна им.

— Как ты можешь так говорить? Что с тобой, Белинда? Может быть, ты просто мне завидуешь? В моей жизни появился смысл — великий смысл. А что есть у тебя, кроме костра инквизиции в прошлом и любви к тому, кто дал тебе лишь пустоту и одиночество?

— Ты права, Анабель, у меня есть только пустота. Пустота и тени. Только пустота вечна и бесконечна. Но я не лгу себе. Я встречаю вечность лицом к лицу, не цепляясь за то, что рассыплется в прах. И в этой пустоте я знаю себя и знаю своё имя. А ты кто в этом мире, Анабель? Целительница? Ворожея? Блаженная, живущая в заброшенном доме, к которой идут, но над которой смеются и которую боятся?

— Это неправда, Белинда. Они меня любят, они благодарны. И мне не нужна твоя пустота. Я нашла себя, нашла свой мир, хотя ты и не хочешь это признать.

9 Насилие

Приближался август — удушливый и пышный. Анабель пребывала в блаженном покое. Жизнь уже не представлялась ей дорогой, по которой нужно без устали мчаться куда-то за упавшей призрачной звездой. Жизнь была тиха и неподвижна, как душистый луг, не тревожимый ветром, как озёрная гладь.

И Анабель наслаждалась каждой минутой, точно ягодой спелой лесной земляники.

Поросёнок становился ей всё родней. Анабель, бестелесный и бесполый эльф постепенно стала питать к нему жадную нежность матери. Она до смешного ревновала его к Марте и поэтому стала её избегать.

Да и сам Поросёнок стремился проводить с Анабель всё время и капризничал, когда им приходилось расставаться.

— Анабель, — сказал он однажды, глядя на неё блестящими вишнями тёмных глаз, — я не хочу жить здесь.

Анабель удивилась:

— А где же ты хочешь жить, дурачок?

— Не называй меня так, — тут же надулся он. — Я не дурачок. И я хочу жить там… ну, в твоей сказке. Хочу увидеть Белинду, и Мартина и…

— Поросёнок, ну что ты! — Анабель зажала ему рот рукой, — Не надо так говорить! Ты живёшь в прекрасном мире, в самом лучшем! А тот мир… — она запнулась.

Поросёнок вырвался и отвернулся.

— Там интересно, — упрямо сказал он, глядя в землю. — А тут — скучно. И все тут скучные. Кроме тебя. И я не хочу быть как папа. Хочу уметь летать, как Люций и учиться магии, как Мартин.

— А мама? — осторожно спросила Анабель.

— Мама? — он нахмурился и сморщил нос. — Мама, она тоже скучная. И всё время на меня кричит. Вот. И она не любит твои сказки. Говорит, что они плохие, и что ты — странная.

— Но ты тоже так говорил, — напомнила Анабель.

— Да, но мне нравится, что ты странная. А маме — нет. Она не понимает.

— Да, — отозвалась эхом Анабель. — Она не понимает. — И порывисто прижала Поросёнка к себе.

* * *

В этот день всё было как всегда. Густой дурманящий зной в неподвижном воздухе. Ленты слепящего жёлтого света на стенах и новом дощатом полу. В раскрытые окна дышал разомлевший от солнца лес.

Анабель была в доме и вертелась перед зеркалом — она всё никак не могла привыкнуть к своему отражению, тем более что оно постоянно менялось. Её кожа обветрилась и покрылась неровным загаром, не скрывавшим, тем не менее, пугающую бледность. От этого она, наверное, казалась ещё более… странной.

Дверь заскрипела и грубо хлопнула. Кто-то вошёл, не удосужившись даже постучать. Анабель обернулась. Посреди комнаты стоял отец Поросёнка.

Анабель напружинилась. Но тут же себя устыдила и заставила расслабиться. Наверное, этот человек пришёл к ней за помощью, как и все. Почему бы нет? Конечно, он ей неприятен, страшно неприятен… но ей удавалось исцелять и не таких.

— Вам что-то нужно? — спросила она. Странно, как глупо это прозвучало. И почему он молчит?

— Нужно, — ответил он, наконец. Голос его как-то странно звучал. Невнятно, как будто во рту ему что-то мешало.

Он шагнул к ней. От него чем-то пахло. Какой отвратительный, мерзкий запах. И почему он так нетвёрдо стоит на ногах? И глаза у него заплывшие, красные. Лицо распухло и побагровело. Похоже, он действительно болен.