Чужая невеста - [11]

– Лориан, милая, это ты? – голос матушки вырвал её из сладкого невыносимого марева.

Лориан вздрогнула и резко убрала руку, мгновенно приходя в чувства, испугано схватила мочалку и принялась тереться ожесточённо, растирая кожу до красна. Что она делает? Что творит? Что же с ней такое?

– Да, матушка, – отдышавшись, ответила Лориан чуть запоздало, но голос её прозвучал слишком взволнованно и сдавленно, или это казалось только ей.

Лориан перекрыла воду, быстро обтёрлась полотенцем, свернула платье так, чтобы не было видно порванного воротника. Чрезмерная суета могла выдать её. Лориан отдышалась, приходя в себя. После прохладного душа горячая дрожь по телу прокатывалась тягучими волнами, будоража и сбивая дыхание. Отжав волосы, Лориан скрутила их на затылке – потом подсушит. Натянула на влажное тело только сорочку. Взяв скрутку платья, она вышла наружу, задержав, кажется, воздух в груди – судя по интонации матушки, та ни о чём не подозревает. Да и видимо только вернулась с ночной работы, ещё ничего не успела заподозрить.

– Сколько раз тебе говорила, Лориан, не купайся в такой холодной воде! – всплеснула матушка руками, поставив корзину с бельём, что она брала на чистку у госпожи Довидж.

– Я уже привыкла, – ответила Лориан, избегая долгого взгляда матери, стараясь быть спокойной, скрывая то, что сегодня ночью она не ночевала дома.

Пусть и гадко, отвратительного от собственного вранья, но Лориан важнее спокойствие матушки. Она отогнала полезшие в голову непрошенные воспоминания о Рохе…

– Я приготовлю завтрак, – буркнула Лориан, проскользнув мимо матушки, зажимая под локтем свёрнутое платье.

Она забежала на кухню, выдохнула свободнее, слыша, как матушка напевает песню, выгружая из корзины вещи. Немедля проскользнула в зал, вихрем взбежала по лестнице наверх, застыла на пороге, столкнувшись взглядом с Тине. Зелёные глаза горели в полумраке гневом, прожгли Лориан углями. Сестра демонстративно отвернулась, вздёрнув подбородок. Лориан молча прошла к старому сундуку, что стоял под низким окном их с Тине комнаты, которая вдруг оказалась слишком тесной и душной, чтобы находиться здесь вдвоём. Положив на дно испорченное платье – посмотрит потом, что с ним можно сделать – Лориан выбрала новое платье, нежно-голубое с белой каймой по вороту и рукавам. Рассыпала волосы по спине, давая им подсохнуть. Сестра молчала. Лориан обернулась и будто в прорубь нырнула, похолодев.

– Что это?

Позабыв о случившейся неприятной ссоре, Лориан бросилась к Тине, когда та развернулась, прикрываясь платьем, зло шикнула на неё.

– Не подходи ко мне лучше.

Лориан послушно остановилась, успев оглядеть Тине: белые бёдра покрыты синяками и ссадинами.

– Чего уставилась?! Я, как дура, хотела вызволить тебя, а в итоге поплатилась. Видишь, что он со мной сделал?!

– Ты пошла за мной?

– Да, пошла и сделала глупость.

Но зачем? Как? Страшная догадка полоснула ножом, толкнула Лориан в яму. Неужели, пока она была в беспамятстве, он брал Тине… Нет, это чудовищно, дико.

– Расскажи, Тине, – попросила Лориан, чувствуя, как внутри всё скручивается железным жгутом.

– Ты оглохла или дурой претворяешься? Отстань от меня, – прошипела сестра, торопливо натягивая на себя нижнее платье. – Если бы знала, какая ты дрянь, ни за что бы не полезла в эту петлю.

Лориан остолбенела, слова Тине, как брошенные камни, били больно. Отвернулась, больше не заговаривая, оделась и вышла из комнаты. Оказавшись в давящей тишине, услышала стук собственного сердца, в глазах темнело от горячего, раскатывающегося по телу дрожью смятения.

Глава 4

Всю неделю Лориан ходила сама не своя. Ничего не получалось делать, всё валилось из рук. Она намеренно нагружала себя работой в лавке у своего хозяина и отдавала себя домашним заботам, чтобы выкинуть из головы то, что случилось с ней и с Тине. С Тине не разговаривала. Она делала вид, что Лориан как будто и нет, хотя изредка Лориан ловила косые взгляды сестры, полные ненависти. По вечерам в одной комнате было невыносимо вдвоём, тягостно. Молча ложились спать, молча вставали. Внутри Лориан творился хаос, её лицо то вспыхивало румянцем, то бледнело вовсе, и трудно было не заметить изменений, происходящих в ней с той злосчастной ночи, когда она вырвалась из лап этого зверя. Или ей это всё мнилось, и со стороны она ничем не выдавала своего внутреннего состояния?

И всё же не получалось забыть, всё только становилось хуже. Перед глазами он, Рох. Лориан то пугалась своих мыслей о нём, то тонула, как в вязком киселе, таком сладком, обволакивающем. Тело без конца вспоминало его прикосновения, кожа горела там, где касались его пальцы и губы, что будоражили её. Лориан закусывала губы, пытаясь унять эту дрожь и пожар – засыпала, терзаясь виной. Засыпала больше от усталости – она была ей помощницей.

Но даже во сне он приходил и делал то, что Лориан стыдилась представить. Она просыпалась, ощущая между ног влагу, мышцы напряжены там, желая…

Было страшно, что матушка обо всём узнает, что однажды вечером она придёт и посмотрит на Лориан с укором. Или, что хуже всего, Тине вздумает рассказать обо всём… Это было самое болезненное. Что тогда матушка подумает о своей дочери? Искреннее доверие с её стороны разрушится. Лориан готова была провалиться сквозь землю от одной мысли о том. Да она сгорит от стыда и вины тут же! Это было больно и невыносимо – быть под строгим осуждающим взглядом родной матери и вспоминать, что Лориан испытывала в постели с незнакомым чужеземцем.