Чужая луна - [73]

Эти двое болгар были здесь единственными, кого Иван Игнатьевич знал среди этой уныло и бесцельно двигающейся по тесной камере толпе. Они были люди бывалые, не раз попадавшие в подобные переплеты, и могли бы объяснить Ивану Игнатьевичу, как ему здесь держаться и на чем твердо стоять.

Но болгары, едва еще издали заметив его, тут же растворялись в толпе. По какой-то неведомой ему причине они не хотели с ним встречаться и даже показывать, что они знакомы или знают друг друга. Иван Игнатьевич подумал: должно быть, у болгар и у этих троих был какой-то общий секрет, своя спасительная выдумка, которую его пребывание в их компании могло разрушить. Ничем иным он не мог все это объяснить.

Поняв это, он несколько последующих дней уже не стремился сблизиться с ними.

Однажды вечером вызвали на выход тех троих: отца и двух его сыновей. Они покинули камеру и больше в нее не вернулись.

На следующую ночь пришла очередь двух его знакомых болгар. Покидая камеру, Коста вдруг отыскал глазами Ивана Игнатьевича и, как и тогда, на одесском берегу, он поднял кулак в коммунистическом приветствии. А, возможно, он так попрощался с ним. Что этот жест предназначался ему, Иван Игнатьевич не сомневался.

Он отошел в угол и, прикрыв глаза, в отчаянии заплакал. И затем всю ночь не смыкал глаз и вскидывался при каждом громыхании железной камерной двери. Он очень хотел, чтобы они вернулись. Он надеялся на это.

И они на рассвете вернулись. И в одночасье их отношение к нему резко изменилось. Атанас сам отыскал его и, взяв его за руку, сказал:

— Все добре. Будем жить!

Что произошло с ними там, за стенами тюрьмы, они ему так и не рассказали.

Глава третья

Когда Иван Игнатьевич решил, что о нем совсем забыли, на третьи или на четвертые сутки надзиратель, открыв дверь камеры, громко выкрикнул его фамилию:

— Мотуз, на выход!

Иван Игнатьевич услышал свою фамилию, но не сразу вспомнил, что это вызывают именно его. Ему так редко приходилось пользоваться своей фамилией, что он зачастую ее просто забывал

— Есть тут Мотуз? Выходи! — вторично повторил надзиратель.

Иван Игнатьевич, энергично работая локтями, торопливо пробился к двери:

— Энто я — Мотуз! Я — Мотуз! — боясь, что, не дождавшись его ответа, надзиратель закроет тяжелую дверь, он изо всей силы закричал.

Вячеслав Рудольфович Менжинский был педантом. Любое дело, которое ему поручали, он начинал с дотошного изучения архивов. Он был убежден, что там, в пожелтевших листах, крылись все будущие досадные неудачи, равно как и неожиданные успехи.

Задолго до того, как белогвардейская эскадра покинула Крым, в молодой Советской России возник еще один фронт, незримый, менее громкий, но коварный и разрушительный. В него беспрекословно принимали всех, враждебных новому строю.

Еще в мае восемнадцатого года Совет Народных Комиссаров издал Декрет о создании пограничной охраны, подчинив ее почему-то Народному Комиссариату Финансов. На него возлагалась защита пограничных интересов Советской страны, ее граждан и их имущества. Но в условиях войны, не имеющее никакого опыта, испытывающее недостаток в сотрудниках, новое ведомство с трудом противостояло враждебному нашествию.

Начались диверсии, саботажи, бунты, бандитские набеги и тихая, до поры незаметная шпионская работа.

Поэтому в первые же после окончания Гражданской войны дни Совет Труда и Обороны издал Постановление об охране государственных границ. Созданное прежде пограничное ведомство было решено переподчинить Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, ее Особому отделу, которым руководил Менжинский.

Как и всегда прежде, он начал с архивов. Изучая опыт охраны границ в царской России, он убедился, что граница была дырявая, в страну беспрепятственно проникали все, кому это было необходимо. Пограничный департамент не имел никакого веса в государственной иерархии.

Одновременно с изучением архивов Менжинский повстречался с работниками царского департамента охраны границ и пришел к выводу, что прежние кадры для советского государства не годятся. Иное время, иная страна, иные условия. Страна со всех сторон находится во вражеском и враждебном окружении. По всей границе, от Балтики до Дальнего Востока враждебные иностранные государства воссоздали целую сеть подрывных центров. Они регулярно направляют через советскую границу большие бандитские формирования, агентуру, шпионов. Надо было создавать совершенно новую пограничную службу и одновременно воспитывать для нее кадры. Границу на всем ее протяжении необходимо было превратить в крепостную стену с широко распахнутыми для друзей воротами.

И уже через месяц Менжинский и командующий войсками внутренней службы Корнев разработали первую советскую инструкцию для пограничных войск, которая разделяла всю границу на округа, особые районы, особые участки и особые посты — заставы.

Завершив утомительную и нудную, наполовину канцелярскую работу по организации округов, определив относящиеся к ним территории, Менжинский дал пограничникам очень небольшое время на обустройство границ и приобретение мало-мальски необходимого опыта, и вскоре отправился по округам с инспекционной поездкой.