Чужая - [49]

Все эти дни, проведенные нами на реке, были наполнены взаимными ласками и любовью. Улыбки не сходили с наших лиц, что было особенно непривычно и удивительно видеть у Эдмунизэля. Несмотря на безусловную красоту его лица, улыбка, обнажающая его сверкающие белоснежные клыки, вначале пугала меня своей чуждостью. Но я, тут же, вспоминала, как мне с ним хорошо и его внешний облик постепенно становился все привычнее, ближе, роднее.

Поднимавшуюся время от времени тревогу о будущем, я прогоняла, твердя себе: «Мы будем решать проблемы по мере их поступления», уже не отделяя себя от Эдмунизэля и объединяя в это «мы».

Но все хорошее не вечно. Мы, запася достаточно рыбы, все-таки заставили себя покинуть полюбившееся место, где нам вдвоем было так хорошо, и пойти на поиски гномов. Рассудили так, гномы не могут жить без воды, значит, у них есть реки или хотя бы ручьи внутри гор, которые должны где-то вытекать и впадать в более крупные реки. А единственная большая река на их материке та, у которой мы находимся. Значит, пойдем вдоль нее вверх.

Из оружия мы имели мой пояс с метательными ножами. Длинный кинжал Эдмунизэля, висевший в ножнах на его широком поясе, где в кармашках этого пояса было несколько маленьких пузырьков с эликсирами. И еще у Эдмунизэля была духовая трубка с ядовитыми иглами, во внутреннем нагрудном кармане его рубашки.

Эдмунизэль не дал мне ничего нести, кроме его плаща. А сам нес, надетую через плечо, большую походную сумку, нагруженную рыбой. В сумке, сверху, лежала и пустая фляга для воды, набирать которую не было смысла, пока мы идем вдоль реки. На мои протесты и уверения, что я тоже могу нести часть поклажи, он заявлял:

— Ты, следи за Кроки.

Мы шли по гористой возвышенности и через два дня пути дошли до притока реки. Это была небольшая речка, уходившая в верх, еще выше в горы. Решили, что теперь пойдем вдоль нее. Идти стало намного труднее, все время подъем, растительности почти нет, редкие маленькие кустики, кое-где островки травы. Далеко впереди стали видны заснеженные горные вершины. Через три дня, мне уже приходилось изображать для Эдмунизэля несуществующую бодрость, иначе бы он понес меня на руках. Стало заметно холоднее, ночью вода замерзала в лед. На ночном привале я спросила:

— Эдмунизэль, а как мы будем искать гномов внутри гор? Неизвестно, где эти гномьи пещеры. А в них, наверное, полный мрак, будем ли мы там что-нибудь видеть? И живут ли внутри гор опасные животные?

— Счастье мое, — ответил он, ласково покусывая мочку моего уха, — мы не пойдем внутрь гор одни, ничего не зная о том, что нас там ждет. Я не могу так рисковать тобой. Вот уже два дня, я посылаю вперед ментальный Зов, в надежде, что его услышат и выйдут нам навстречу. Если же никто не откликнется, придется возвращаться назад.

— Так научи и меня посылать этот Зов. Вдвоем-то, мы быстрее дозовемся, — с энтузиазмом предложила я.

— Тебе это нельзя. За то время, что мы здесь находимся, я нигде не почувствовал Источник Силы, а из эфира, в котором здесь очень мало магии, ты даже без своего костюма можешь брать только крохи. Так, к тебе быстро придет истощение. А я, к сожалению, не могу поделиться Силой с тобой, передать ее другому могут только Целители.

— Но я могу снять свой костюм, по крайней мере, днем, когда не холодно, и тогда мой резерв будет все время чуть-чуть пополняться, — возразила я.

— Нет. То опасно, то жарко, то холодно. Я твой костюм ненавижу и благословляю одновременно. Но жду не дождусь, когда же наступит то время, когда ты снова будешь в обычной одежде, — мечтательно улыбнувшись, сказал он и ласково поцеловал.

На следующий день, еле передвигая ноги по склону, который становился все круче и круче, я все-таки решила, втихаря от Эдмунизэля, применить магию. Не знаю, как правильно посылать этот Зов, но я, страстно желая, чтобы меня услышали, уговаривала невидимого собеседника прийти нам на помощь, объясняя, что у меня больше нет сил. Так прошел почти весь день. В какой момент сознание покинуло меня, я не знаю.

Очнулась я раздетая до нательного комбинезона, вся в испарине, хотя был уже холодный вечер. Рядом сидевший и державший меня за руку Эдмунизэль увидев, что я открыла глаза, нагнулся ко мне и, нежно погладив по щеке, строго спросил:

— Счастье мое, что же ты творишь?!

— Я только попробовала, — стала оправдываться я, сделав виноватое выражение на лице. — Больше не буду!

— Хорошо. Как ты себя чувствуешь?

— Да все нормально, — ответила я, садясь и протягивая руку к рядом лежащему костюму. И замерла, услышав звук скатившегося камушка.

Мы оба стремительно, бесшумно поднялись. Эдмунизэль, затолкав меня к себе за спину, выхватил из ножен на поясе кинжал. Выглядывая из-за его спины, я увидела, что к нам спускаются двое, видимо, гномов, оба в солнцезащитных очках, с круглыми, сильно затемненными стеклами.

Эдмунизэль крикнул им на гномьем, и я сразу, без проблем, поняла его:

— Мы не причиним вам вреда! Нам нужна помощь! — и демонстративно положил кинжал на землю.

Эти двое приближались к нам неспешно, не выказывая опасения и внимательно разглядывая.

Когда они подошли, Эдмунизэль, чуть поклонившись, сказал: