Чужак с острова Барра - [93]
Рори вспомнилась последняя поездка на озеро Кишамускек, когда она сердилась на него и все утро шаль не снимала; но потом, когда увидела Белощека, перестала сердиться и сбросила шаль. Получалось что-то вроде подсознательного барометра, который показывал, как она в данный миг относится к Рори. И импульсивность, с какой она ее надевала и срывала, показалась Рори символом разъятой личности. Того смятения, которое владело всем ее существом, пытавшимся в одно мгновение принадлежать к индейцам, а в следующее — к белым и не принадлежавшим ни к тем, ни к другим.
— Я видела твоего друга, — сказала она. — Он уже несколько дней как приехал. Неужели профессора настолько бедны, что не могут купить себе никакой одежды?
— Ну, они, конечно, бедны, — ответил он, — но все же не настолько. Просто он считает, что одеваться вредно, вот и все. И потом, ему нравится делать не то,что другие. Возможно, он считает, что одет как индеец или, во всяком случае, именно так, как белые воображают себе хорошо одетого индейца.
— Тогда скажи ему, что индейцы уже шушукаются и находят его наряд неприличным, - ответила Кэнайна. - Мускек-оваки не раздеваются даже тогда, когда ложатся спать.
— Я пришел, собственно, для того только, чтобы сказать тебе, что наш гусь уже линяет и не может летать, — объявил Рори. — Мы с Джеком были вчера на островке и видели его. Я думаю, что мы поймаем его. Ты не хочешь нам помочь? Ежели загонять вчетвером, поймаем наверняка.
Кэнайна с готовностью кивнула.
- С удовольствием, - сказала она. - Но я не могу отправиться из Кэйп-Кри в сопровождении почти голого мужчины. Меня никогда не пустят домой. Никого особенно не заботит, что я делаю, но уж этого они не допустят.
— Тебе вовсе не нужно отправляться с ним. Доктор Томас и я поедем сегодня, поставим силки и там заночуем. А ты могла бы прибыть завтра утром с Джеком.
— Но тогда придется и возвращаться в тот же день, — сказала она. — Я просто не могу себе позволить провести ночь поблизости от такого сомнительного типа, как твой друг профессор. Индейцы ведь тоже сплетничают!
— Ладно, вернешься в тот же день. Но если у нас будет много дела, то сможешь вернуться одна?
Она кивнула и вновь склонилась над сетью. Вскоре она вытащила сеть целиком, бросила в каноэ, и они бок о бок поплыли назад.
— Я скажу Джоку, что вы встречаетесь у реки в шесть утра.
— Ладно.
У поселка они расстались. Рори стал грести вверх по течению, к лавке. Вскоре он обернулся. Кэнайна перестала грести, вновь повязала голову шерстяной шалью. Как быстро, подумал он, она уже опять оставила его мир и вернулась обратно в грязный, зловонный мир соплеменников.
Когда Рори вошел в лавку, П. Л. был уже там. Рори заказал у Берта Рамзея двести футов сети для гусиных ловушек, затем прошел к Джоку, который был занят в подсобном помещении, и посвятил его в свои планы.
- Вы с Кэнайной возьмете завтра маленькое каноэ и потом дотащите его до Кишамускека. Чтобы загонять гусей. Кэнайна вернется домой, а мы, может быть,задержимся и попытаемся изловить еще несколько гусей. Доктор Томас и я отправляемся туда сегодня на большом каноэ.
Рори и П. Л. вернулись домой, П. Л. по обыкновению был в одних шортах.
- Нам придется две мили тащиться пешком по густому лесу, — объяснил ему Рори, когда они поднимались к себе наверх. — Лес кишит москитами, так что наденьте что-нибудь. И не забудьте желтый пластик!
Рори пошел к себе, быстро собрал одежду, схватил брезентовую сумку со всем необходимым для кольцевания. Несколько мгновений спустя явился П.Л. На нем была рубашка цвета хаки, джинсы и высокие сапоги: штанины были заправлены в голенища.
Часа три спустя они, запыхавшись под тяжестью рюкзаков, добрались до берега озера Кишамускек. Из тайника среди ивовых зарослей вытащили каноэ, положили туда топор и свернутую в рулон сеть и поплыли на середину озера, оставив на берегу остальное снаряжение. Рори рассказал об особенностях островка: о поросшем ивами мыске и маленькой заводи среди осоки, где, судя по всему, часто кормились гуси. И на этот раз гуси были там. Большие птицы вели себя точно так же, как прежде: тревожно загоготали и поплыли к островку, а выйдя на берег, скрылись примерно в том самом месте, где и накануне. П. Л. обернулся, его загорелое лицо раскраснелось и сияло.
— Вот уже тридцать пять лет, как я ловлю птиц, но это самое удивительное, что мне довелось повидать! — воскликнул он. — Ну а что, по-вашему, он станет делать осенью?
— Я думаю, мы сейчас как раз получили веское доказательство, — сказал Рори. — Бежать вот так на сушу характерно для канадских гусей, но не для белощеких казарок. Вероятно, наш гусь впервые увидел дерево, когда прилетел сюда. Для птицы, которая привыкла к широкому, бескрайнему простору до самого горизонта, для такой птицы, должно быть, ужасно оказаться на берегу среди лесов. Но он очень быстро приспосабливается к ее образу жизни. Готов побиться об заклад, что на эту зиму он останется с ней.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
«Книга эта — не мемуары. Скорее, она — опыт плебейской уличной критики. Причём улица, о которой идёт речь, — ночная, окраинная, безлюдная. В каком она городе? Не знаю. Как я на неё попал? Спешил на вокзал, чтобы умчаться от настигающих призраков в другой незнакомый город… В этой книге меня вели за руку два автора, которых я считаю — довольно самонадеянно — своими друзьями. Это — Варлам Шаламов и Джорджо Агамбен, поэт и философ. Они — наилучшие, надёжнейшие проводники, каких только можно представить.
Пикей, бедный художник, родился в семье неприкасаемых в маленькой деревне на востоке Индии. С самого детства он знал, что его ждет необычная судьба, голос оракула навсегда врезался в его память: «Ты женишься на девушке не из нашей деревни и даже не из нашей страны; она будет музыкантом, у нее будут собственные джунгли, рождена она под знаком Быка». Это удивительная история о том, как молодой индийский художник, вооруженный лишь горсткой кисточек и верой в пророчество, сел на подержанный велосипед и пересек всю Азию и Европу, чтобы найти женщину, которую любит.
«Звёздная болезнь…» — первый роман В. Б. Репина («Терра», Москва, 1998). Этот «нерусский» роман является предтечей целого явления в современной русской литературе, которое можно назвать «разгерметизацией» русской литературы, возвратом к универсальным истокам через слияние с общемировым литературным процессом. Роман повествует о судьбе французского адвоката русского происхождения, об эпохе заката «постиндустриальных» ценностей западноевропейского общества. Роман выдвигался на Букеровскую премию.
«Звёздная болезнь…» — первый роман В. Б. Репина («Терра», Москва, 1998). Этот «нерусский» роман является предтечей целого явления в современной русской литературе, которое можно назвать «разгерметизацией» русской литературы, возвратом к универсальным истокам через слияние с общемировым литературным процессом. Роман повествует о судьбе французского адвоката русского происхождения, об эпохе заката «постиндустриальных» ценностей западноевропейского общества. Роман выдвигался на Букеровскую премию.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.